- Рад слышать! - улыбнулся Евферий. - Дело в том, что меня только что назначили хранителем опочивальни при дворе цезаря Юлиана. Я отправляюсь с тобой в Галлию.
Услышав эту радостную весть, я заключил Евферия в объятия, что-то радостно бормоча. Ему пришлось остудить мой пыл:
- Ну-ну, цезарь, где римская сдержанность? Это уже азиатчиной попахивает.
- Что поделаешь, я и в самом деле азиат! - рассмеялся я, и вдруг Евферий вскочил на ноги. С быстротой, неожиданной для его возраста, он исчез под темной аркой напротив и через мгновение появился, ведя богато одетого смуглого человека.
- Цезарь, - сурово и торжественно произнес Евферий, - позволь представить тебе Павла, начальника тайной полиции. Он желает засвидетельствовать тебе свое почтение.
Такой поворот дела меня нисколько не удивил. Всю жизнь я находился под надзором. То, что теперь его осуществлял лично начальник тайной полиции, напомнило лишь об одном: чем выше я поднимаюсь, тем важнее для Констанция за мною следить.
- Мы всегда рады видеть верных слуг государя, - учтиво сказал я. Павел никак на это не отреагировал. Пламя светильников играло в его зрачках, крючковатый нос делал его похожим на огромную хищную птицу. Поклонившись, он с легким испанским акцентом проговорил:
Я шел в восточное крыло дворца с докладом Руфину, преторианскому префекту.
- В восточное крыло так обычно не ходят, - дружелюбно заметил Евферий.
- А что мне еще сказать? - Павел развел руками; они походили на лапы хищной птицы, готовой схватить добычу.
- Ты можешь попрощаться с нами, а преторианскому префекту передай, что тебе не удалось подслушать ничего примечательного.
- Я передаю только то, что слышу сам, цезарь, - с поклоном ответил Павел. Это уже была скрытая издевка.
- А если ты тут еще побудешь, - сказал я, - то услышишь, как приближается твоя смерть! - Похоже, это подействовало, хотя с моей стороны это было чистое бахвальство. У меня не было никакой власти. Одно его слово, и меня могли низложить. Однако я хорошо понимал: если меня назначили цезарем, нужно суметь себя поставить с евнухами и осведомителями. В противном случае их презрение мне обеспечено - и тогда мне несдобровать. Павел удалился.
- Ну что, опять азиатчина? - насмешливо спросил я Евферия, хотя сердце у меня так и прыгало. Он покачал головой:
- Думаю, с ним только так и надо обращаться. Сейчас, во всяком случае, тебе ничего не грозит.
- Но он явно плетет очередную сеть.
- Возможно, сам в ней и запутается.
Я кивнул: именно Павел стоял в свое время у истоков интриги, погубившей моего брата. Той ночью в миланском дворце я задумал свою собственную интригу.
День моей женитьбы… Как странно человеку, давшему обет безбрачия, писать эти слова! И тем не менее 13 ноября 355 года состоялось мое бракосочетание. Не буду описывать омерзительные галилейские обряды. Достаточно сказать, что я все выдержал, сгибаясь под тяжестью порфиры, усыпанной казенными драгоценностями. Позднее в Галлии я их продал, чтобы набрать войско,
После венчания император устроил в нашу честь пышные празднества и состязания. Елена была в восторге от оказываемых ей почестей - в этом она походила на брата. Я же только покорно исполнял то, что от меня требовалось. Спустя несколько дней после свадьбы меня пригласили на аудиенцию к императрице.
- Ну, что ты теперь думаешь о жизни? - спросила она, лукаво сверкнув глазами.
- Всем в ней я обязан тебе, - с горячностью ответил я.
- А как тебе Елена?
Она моя жена, - дипломатично сказал я и вновь поймал на себе ее заговорщицкий взгляд.
- Она очень… недурна собой, - с явным злорадством произнесла императрица.
- Да, такая благородная внешность… - В ответ я чуть не расхохотался, но вспомнил, что нужно соблюдать правила игры.
- Скоро ты уезжаешь?
- Я рад этому, хотя мне и тяжело покидать… Милан (на самом деле я хотел сказать: 'тебя').
- Нет, тебе здесь не место, - покачала она головой. - Мне, кстати, тоже, но… - Она умолкла, не сказав главного. После паузы она продолжила: - Зиму ты проведешь во Вьене. Денег…
- …У меня маловато. - Евсевии уже уведомил меня, что выделить дополнительные ассигнования на содержание моего двора не представляется возможным, а посему я вместе со своими приближенными должен буду существовать исключительно на жалованье цезаря.
- К счастью, ты неприхотлив.
- А Елена?
У Елены есть свои деньги, - резко возразила Евсевия. - Пусть на них и живет. Ей принадлежит пол- Рима.
Я сказал, что рад это слышать, и не покривил душой.
- Надеюсь, - продолжала Евсевия, - что у тебя скоро появится сын - это важно не только для тебя, но и для всех нас. - Смелость этих слов меня просто покорила. Как раз этого она не могла желать, так как в этом случае ее собственное положение становилось уязвимым. Вместо того чтобы уступать моему сыну права престолонаследия, Констанций вполне мог развестись и взять себе другую жену, которая подарила бы ему то, чего он так страстно желал.
- А я надеюсь, - спокойно ответил я императрице, - что Бог наградит тебя многочисленным потомством. - Евсевия в свою очередь не поверила мне, и наш разговор перестал клеиться: о чем бы мы ни говорили, все звучало фальшиво, и нам обоим это было неприятно. И все же я до сих пор считаю, что императрица в глубине души желала мне добра - во всем, за исключением этого больного для нее вопроса.
В конце концов нам удалось переменить тему разговора, и Евсевия открыла мне, что думает обо мне Констанций.
- Скажу тебе откровенно, - вырвалось у Евсевии; фактически это было признание в том, что до сих пор разговор был неискренний. Ее лицо еще больше погрустнело, а длинные пальцы стали нервно теребить складки хламиды. - Август колеблется и не может принять окончательного решения. Естественно, ему нашептывают, что ты хочешь его свергнуть…
- Ложь! - Я так и взвился, но она знаком приказала мне умолкнуть.
- Я знаю, что это ложь.
- И это всегда останется ложью! - В ту минуту я сам в это верил.
- Войди в его положение. Сколько у него было врагов - так как ему тебя не бояться?
- Проще всего отправить меня в Афины: уж там-то я буду не опасен.
- Страх страхом, но ты ему нужен. - Императрица подняла на меня глаза, и я с удивлением прочел в них испуг. - Юлиан, мы теряем Галлию, - объяснила она.
Я лишился дара речи.
Утром Констанций получил из Вьена донесение от преторианского префекта. Не знаю его содержания, но боюсь худшего. Германцы уже захватили все города по Рейну. Начни они наступление зимой, Галлии конец, если только… - Она поднесла руку к алебастровому светильнику, пламя просвечивало сквозь пальцы. - Юлиан, помоги! - Я, как последний дурак, бросился к ней, решив, что она обожглась. - Ты должен быть верным нам и обязан помочь!
- Клянусь всеми богами, клянусь Гелиосом и… - Евсевия меня остановила, даже не заметив, что я, распалясь, поклялся истинными богами:
- Будь с ним терпелив. Ты всегда будешь у него под подозрением, таков уж его характер. Но пока я жива, тебе ничего не грозит. Если же со мною что-нибудь случится… - Она впервые дала мне понять, что нездорова. - Что бы ни случилось, храни ему верность.
