кроме Даффдура. Как-то в конце мая Дункана навестил старший брат. Он и привез вести о том, что по всей границе ходят слухи насчет сговора Армстронгов с англичанами, которые ни разу не тронули ни его дома, ни деревни, ни скота, ни овец. Люди гадали, чем заплатил он англичанам за свою безопасность: деньгами или изменой шотландскому королю?

– Но ведь это я прошлой зимой предупредил короля насчет лорда Колби! – воскликнул лэрд.

– Верно, – признал Конал. – И я сам разослал послания к некоторым семьям, по совету Патрика Хепберна. Но все же твой дом цел и невредим в отличие от остальных. Все мы понесли немалые потери, Дункан.

– Значит, вот какова месть лорда Колби, муж мой! – вмешалась Эллен. – Ты отказался помочь, когда он попытался завербовать тебя в союзники. Теперь он выставляет тебя предателем и избрал для этого очень простой способ: ни разу не напал на Даффдур. Умный ход! Подозреваю, что громче всех тебя чернят те, кого Колби сумел склонить на свою сторону!

– Мы должны созвать собрание приграничных лордов, – решил Дункан. – Нельзя, чтобы нас хитростью вовлекли в междоусобные распри. Этим мы невольно подыгрываем англичанам.

– Я разошлю гонцов, и мы устроим собрание в Клайте, – объявил Конал Брюс.

– Ах уж этот Колби! Спесивый ублюдок! – вздохнул Дункан. – Если он собирается завербовать меня, потому что мне больше не к кому обратиться, значит, жестоко ошибся. Я никогда не предам короля!

– Попрошу Патрика Хепберна приехатьи подтвердить, что ты предупреждал его прошлой зимой, – пообещал лэрд Клайта. – Мы все выясним!

– Обязательно, – подтвердил Дункан, – и прежде, чем кто-то снесет мои стены и сожжет дом. Я не дам соседям предлога украсть мой скот.

Вернувшись в Клайт, Конал разослал приграничным лордам приглашения приехать к нему на десятый день июня, чтобы обсудить сплетни, ходившие о его брате. И добавил, что сам лэрд Даффдура будет там и непременно докажет свою невиновность. Патрик Хепберн тоже согласился прийти и высказаться в защиту Армстронга.

Поскольку приглашения предназначались исключительно мужчинам, Эллен пришлось остаться дома. Но она не возражала, тем более что старая Пейги плохо себя чувствовала. Она тяжело перенесла зиму и сейчас почти не вставала с постели. О том, насколько серьезна ее болезнь, говорил и тот факт, что она позволила молодой служанке Гунне взять на себя почти все ее обязанности. Эллен не хотела покидать Пейги надолго и очень боялась, что, если старушке в ближайшее время не станет лучше, последняя связь с Лохерном вскоре оборвется навсегда.

Прибыв в Клайт, Дункан обнаружил, что брат пригласил лэрдов, живших в непосредственной близи от границы: Эллиотов, Керров, Джонстонов, Дугласов, Фергюсонов и даже кое-кого из Хеев. Некоторые взирали на него с неприкрытым недоверием, но Дункан, ничуть не устрашившись, смело смотрел в глаза каждому и пожимал руки. Ни Адэр, ни служанок не было видно. В зале толпились одни мужчины.

Лэрд Клайта велел подать гостям лучшего виски, после чего, усевшись за высокий стол, начал речь:

– В округе ходят слухи, что мой брат сговорился с англичанами. Но это не так, и сегодня я созвал вас всех, чтобы услышать опровержение из его уст.

– Он может клясться в чем угодно, – бросил Йен Джонстон, – но я нахожу странным, что Армстронг – единственный из всех нас – не подвергся набегам этой весной.

– Армстронги из Даффдура славятся своим благородством, – вступился Эндрю Хей. – И прежде чем обвинять его, неплохо бы выслушать, что он скажет в свою защиту. Ты, Джонстон, не единственный, кто потерял людей и скот.

– Я потерял свой дом! – возразил Йен Джонстон, но уже гораздо тише. – А моя жена потеряла ребенка в этом кошмаре, который ей пришлось пережить! Это был мальчик!

– Вини лорда Колби. Я тут ни при чем, – спокойно, но властно ответил Дункан. – Это он устраивает все набеги.

– И откуда тебе знать, черт побери? – взвился Йен.

– Потому что в прошлом декабре, когда мы с Эллен вернулись из дворца, куда ездили по приглашению короля, я нашел в собственном зале ожидавшего меня Роджера Колби.

– Но как он проник за твою новую стену? – удивился Роберт Эллиот.

– Капитан гарнизона свалился с простудой. А молодежь, сторожившая ворота, оставила их открытыми. Англичанин приехал вместе с шестью своими людьми и беспрепятственно вломился в дом, пока часовые заигрывали с девчонками, – раздраженно пояснил лэрд.

По комнате прокатился смешок. Лэрды явно завидовали укреплениям Даффдура, на возведение которых было получено разрешение короля. В то время оно обязательно требовалось, если владелец дома или замка желал построить оборонительные сооружения. Без подобных стен многие приграничные поместья были совершенно беззащитны.

– Вам это кажется смешным? – бросил Дункан. – А вот мне – нисколько. Англичанин потребовал от меня дать клятву верности королю Генриху Тюдору, а в обмен пообещал освободить Даффдур от набегов. Если бы в тот момент на дворе не бушевала вьюга и если бы меня не сковывали законы гостеприимства, я вышвырнул бы спесивого ублюдка за ворота в тот же момент, когда эти слова слетели с его губ. Но метель разыгралась не на шутку, и простая порядочность помешала мне отделаться от непрошеного гостя. Я отказался от его предложения и пообещал немедленно известить Клайта, с тем чтобы он сообщил остальным, что англичане пытаются склонить на свою сторону приграничных лордов. Еще я объяснил Колби, что предан своему королю и никогда не пойду на измену. Он отпустил несколько завуалированных угроз в мой адрес и адрес Даффдура, но, спустившись утром в зал, моя жена обнаружила, что англичане убрались.

– Значит, ты признаешь, что он обещал Даффдуру безопасность? – воинственно уточнил Йен Джонстон.

– Признаю, – спокойно откликнулся лэрд Даффдура. – И повторяю еще раз: я отклонил его предложение. Наутро же я послал гонца к брату в Клайт, рассказал, что произошло, и попросил его все передать лорду Босуэллу.