Но Эллен только рассмеялась:

– Нет, Дункан, он не подозревал, что оказывает мне услугу. Я не путалась ногами в тяжелых юбках, и, поскольку большую часть жизни разгуливала по горам босиком, мне не составило труда пробежаться по скалам и песчаному берегу.

– Но ты ужасно рисковала, милая. Он просто не мог не поймать тебя. Какое же чудо ему помешало?

Эллен рассказала историю деда и оленя-великана. Объяснила, что последовала примеру благородного животного, побежав по воде. Дункан потрясенно взирал на жену, догадавшуюся замести за собой оставшиеся на песке следы.

– Сначала мне показалось, что я слышу лай собак, но на самом деле просто ошиблась, должно быть, от страха. Наконец, решив, что можно выйти из воды, я пошла по берегу, пока не добралась до самого узкого места залива, откуда можно было разглядеть побережье Шотландии. Было время отлива, и дно обнажилось. Я стала переходить залив вброд и почти добралась до суши, как вдруг увидела машущих мне мужчин. С того места, где я стояла, можно было рассмотреть, что это монахи. В этот момент за спиной послышался оглушительный рев, и, оглянувшись, я увидела стену воды, надвигавшуюся на меня. Один из монахов вбежал в воду, схватил меня за руку и велел торопиться.

Мы побежали, но вода настигала нас. Брат Гриогер поплыл, увлекая меня за собой. Я стала помогать ему, потому что в детстве научилась плавать. Мне казалось, что прошли часы, хотя на самом деле все наше приключение заняло не более нескольких минут. Наконец наши ноги снова коснулись дна. Монахи отвели меня в монастырь, а наутро брат Гриогер доставил меня к своему кузену, Роберту Фергюсону, лэрду Олдклуна. Роберт отвез меня к своему кузену Дэвиду, а оттуда я попала в Клайт.

– Не знаю, чем смогу отплатить Фергюсонам за такую доброту, – пробормотал Дункан, усаживая жену к себе на колени.

– Конал пообещал, что они будут с нами, когда мы поедем на поиски Колби. И я должна принести что- нибудь в дар монастырю. Может, одну золотую монету из моего приданого? Монахи спасли мне жизнь и позаботились вернуть к тебе. Думаю, это стоит золотой монеты, хотя у меня их немного, – прошептала она, положив голову ему на плечо.

– Согласен, – кивнул лэрд, целуя ее. – Но что там насчет заговора против короля?

– Я знаю только, что сэр Роджер должен попытаться его убить. Кроме этого, мне ничего не известно. Я не могла больше ждать, зная планы сэра Роджера в отношении меня, – усмехнулась Эллен. – Хорошо еще, что хотя бы это удалось проведать. Йен Джонстон каким-то образом собирается помочь Колби. Даже то обстоятельство, что подобные речи велись при мне, не остановит сэра Роджера. Он весьма низкого мнения о женском уме и благородстве. Он скорее всего считает меня мертвой, поскольку так и смог найти. Ему в голову не придет, что я его перехитрила и сумела сбежать. Такая мысль слишком уязвит его непомерную гордость.

– Похоже, ты успела хорошо его узнать! – резко бросил Дункан. Эллен поняла, что снова оказалась на опасной почве, но даже не шевельнулась.

– Он не слишком сложный человек, муж мой. Почти с той минуты, как я оказалась в его власти, стало ясно, что гордость определяет каждое принятое им решение. Прожив свыше года при дворе, я способна очень быстро понять, что представляет собой тот или иной человек, ибо дурной друг может стоить тебе не одной лишь королевской милости, а иногда и головы. Для того чтобы выжить при дворе, нужно полагаться на собственный ум и инстинкты.

– Иногда ты поражаешь меня, – искренне признался он. – Я все считаю тебя маленькой девочкой с гор, но ведь это не так, верно?

– О, я быстро всему выучилась. Уже через неделю пребывания среди девушек принцессы Маргарет, – усмехнулась Эллен, – я поняла, что ни в коем случае не нужно выделяться. И лучше держать свои мысли при себе и никогда не делиться ими ни с кем. Когда у тебя нет ни знатности, ни могущественного покровителя, следует быть осмотрительной и осторожной.

– Мудрая ты женщина, женушка, – в свою очередь, ухмыльнулся лэрд. – Очень мудрая.

– А как мой сын? – со страхом спросила она. – Он здоров?

– Пейги, благослови ее Господь, нашла кормилицу в тот же день, как ты исчезла. В деревне было несколько кормящих матерей, включая Макару. Пейги посчитала, что она самая здоровая, и нашла ее малыша самым крепким. Ей понравилось также, что у Макары очень большие груди, сочившиеся молоком. Ее собственный ребенок не мог высосать их досуха. Поэтому я взял в дом и Макару, и ее детей. Старший сын был подмастерьем своего отца, который делал мне стрелы. Теперь его должность перешла к мальчику. Он делает прямые стрелы, которые не отклоняются в полете. Я поместил Фарлана, как зовут парня, в одной комнате вместе со стариком, который выстругивал стрелы еще до Гэра, покойного мужа Макары. Сейчас старик совсем одряхлел и много болеет, но голова у него ясная, и он вполне способен присмотреть за молодым мастером. По-моему, они поладили. А вот с Эвиной сплошная беда. Как-то ночью я обнаружил ее голую в своей постели. Она ждала меня. Артэр доложил, что мужчины дерутся из-за нее и крадут друг у друга деньги, чтобы заплатить за ночь с девчонкой.

– Что?!

Эллен оцепенела в его объятиях. Поняв, что она ревнует, он счастливо улыбнулся.

– Я отвел ее к Макаре, которая немедленно взялась за ремень и хорошенько отделала негодницу. На следующий день я отослал ее в монастырь Святого Эндрю, с просьбой к матери Мэри Эндрю поучить Эвину уважению к старшим, с тем чтобы потом выдать ее замуж. Но через неделю она сбежала, и с тех пор о ней ничего не слышно. Наверняка нашла дорогу в какой-то бордель, где сможет продавать себя любому, у кого найдется медная монета.

– Скатертью дорога! – отрезала Эллен. – Но ты рассказал мне все, за исключением того, здоров ли наш Уилли. Как обращается с ним Лерайя, няня, которую выбрала Пейги? Он весел? Счастлив?

– Сначала Лерайя ревновала к Макаре, но потом успокоилась, поняв, что женщина годится лишь на то, чтобы кормить ребенка. Он уже узнает нас, и его глазки загораются при виде знакомых лиц.

– А меня не узнает, – грустно вздохнула Эллен.

– Ах, милая, дай ему несколько дней, и он забудет, что тебя все эти месяцы не было с ним, – утешил Дункан. – И хотя у него мои глаза, волосы, с которыми он родился, постепенно выпали, и теперь растут новые, такого же цвета, как у тебя.