положено. Но для начала снимите кастет. Если вы важная персона, он вам не нужен, а если нужен, значит, вы не такая важная персона, чтобы на меня давить.

Он сидел, слушал и глядел на меня. Потом кисло усмехнулся.

– Красивая речь, – заявил он. – Ну, пар мы выпустили, теперь давайте показания. Будете отвечать на вопросы или сами расскажете?

– Это я для сотрясения воздуха говорил, – сообщил я. – Люблю звук собственного голоса. Я не буду давать показаний. Вы юрист и знаете, что я не обязан.

– Вероятно, – неприветливо отозвался он. – Я закон знаю. И полицейскую работу тоже. Даю вам шанс оправдаться. Не хотите – плакать не буду. Завтра в десять утра могу вызвать вас в суд для предварительного слушания. Может, вас выпустят на поруки, хотя я буду против, но если выпустят, то не даром.

Дороговато обойдется. Вот так можем устроить.

Он посмотрел на какую-то бумагу, прочел ее и перевернул лицом вниз.

– По какому обвинению? – осведомился я.

– Статья тридцать вторая. Сообщничество. Уголовное преступление. Можно заработать до пяти лет в Квентине.

– Вы сначала Леннокса поймайте, – осторожно заметил я. У Гренца что-то было в заначке, я это чувствовал. Что именно – неизвестно, но было точно.

Он откинулся, взял ручку и медленно покатал ее между ладонями. Потом улыбнулся с явным наслаждением.

– Леннокса трудно спрятать, Марлоу. Обычно для розыска нужна фотография, да еще четкая. Но когда у парня располосовано шрамами пол-лица... Не говоря уже о том, что ему всего тридцать пять, а он весь седой. У нас есть четыре свидетеля, а может, еще найдутся.

– Свидетели чего? – Во рту у меня стало горько, словно меня опять ударил капитан Грегориус. Это напомнило про шею, которая распухла и все еще болела. Я осторожно потер больное место.

– Не прикидывайтесь, Марлоу. Судья из верхнего суда Сан-Диего и его жена как раз провожали сына с невесткой на этот самолет. Все четверо видели Леннокса, а жена судьи заметила машину, в которой он приехал, и кто с ним был. Вам остается только молиться.

– Мило, – отозвался я. – Где вы их раскопали?

– Специально объявили по радио и телевидению. Дали полное описание Леннокса, только и всего. Судья позвонил сам.

– Неплохо сработано, – рассудительно заметил я. – Только этого маловато, Гренц. Вам нужно еще поймать его и доказать, что он совершил убийство. А потом доказать, что я про это знал.

Он щелкнул пальцем по телеграфному бланку.

– Выпью все-таки, – решил он. – Слишком много работы по ночам. – Он открыл ящик, поставил на стол бутылку и стаканчик. Налил до краев и лихо опрокинул. – Хорошо, – сказал он. – Сразу легче. Вам, извините, предложить не могу, пока вы под стражей. – Заткнув бутылку, он оставил ее, но недалеко.?

Так говорите, придется что-то доказывать? Ну, а если у нас есть признание, приятель? Тогда как?

Чей-то очень холодный палец легонько прополз у меня по позвоночнику, словно ледяное насекомое.

– А тогда – на что вам мои показания? Он усмехнулся.

– Любим аккуратность в делах. Леннокса привезут сюда и будут судить.

Нам все пригодится. Да дело не в том даже, что нам от вас нужно. А в том, на каких условиях мы, может быть, согласимся вас выпустить – если окажите содействие.

Я не сводил с него глаз. Он немножко повозился в бумагах, покрутился на стуле, взглянул на бутылку. Проявив большую силу воли, оставил ее в покое.

– Может, вас интересует весь сценарий? – внезапно осведомился он, бросив на меня искоса хитрый взгляд. – Что ж, умник, вот как было дело – чтоб не думали, что вас здесь разыгрывают.

Я потянулся к столу, и он решил, что это за бутылкой. Схватил ее и убрал в ящик. Я-то просто хотел положить окурок в пепельницу. Откинувшись, я запалил новую сигарету. Он быстро заговорил.

– Леннокс сошел с самолета в Масатлане – это пересадочный пункт, городок с населением тысяч в тридцать пять. Часа на два-три он исчез. Потом высокий человек – смуглый, черноволосый, весь в ножевых шрамах, взял билет до Торреона на имя Сильвано Родригеса. По-испански он говорил хорошо, но недостаточно хорошо для человека с такой фамилией. А для такого темнокожего мексиканца он был слишком высокого роста. Пилот о нем сообщил. В Торреоне полиция его проворонила. Мексиканские фараоны не слишком шустрые. Только и умеют стрелять по людям. Пока они раскачивались, этот человек нанял самолет чартерным рейсом и улетел в горный городок Отатоклан – летний курорт на озере. Пилот чартерного рейса проходил военную подготовку в Техасе. Хорошо говорил по-английски. Леннокс притворился, что его не понимает.

– Если это был Леннокс, – вставил я.

– Не торопись, приятель. Да он это был. В общем, сходит он в Отатоклане, и регистрируется в гостинице, на этот раз как Марио де Серва.

При нем был револьвер, маузер ?7,65, на что в Мексике, конечно, внимания обращают мало. Но пилоту он чем-то не показался, и он стукнул местным властям. Они поместили Леннокса под наблюдением. Созвонились с Мехико-сити, да и приступили к делу.

Гренц взял со стола линейку и посмотрел вдоль нее – бессмысленное действие, которое позволило ему не глядеть на меня.

Я сказал:

– Так-так. Умница какой, этот чартерный пилот, внимательный к клиентам.

Мерзкая история. Он резко перевел взгляд на меня.

– Нам нужны, – заявил он сухо, – быстрый суд и признание в непредумышленном убийстве, которое мы примем. В некоторые стороны дела мы не станем вникать. В конце концов, такая влиятельная семья.

– То есть Харлан Поттер. Он коротко кивнул.

– По мне, бред это все. Уж Спрингер бы тут разгулялся. Здесь все есть.

Секс, скандал, деньги, неверная жена-красотка, муж – раненый герой войны ? он ведь на войне эти шрамы заполучил? – черт, это месяц не сходило бы с первых страниц. Все газеты в стране слюной бы изошли. А мы поскорей запихиваем это с глаз долой. – Он пожал плечами. – Ладно, раз шеф так хочет, его дело. Так будут показания? – Он обернулся к диктофону, который все это время тихо гудел и мерцал огоньком.

– Выключите, – сказал я.

Он развернулся и одарил меня злобным взглядом.

– Так понравилось в тюрьме?

– Не так уж там паршиво. Приличных знакомств не заведешь, но можно и без них прожить. Образумьтесь, Гренц. Вы пытаетесь сделать из меня стукача.

Может, я упрям или даже сентиментален, но я еще и практичен. Допустим, вы обратились бы к частному сыщику – да, да, понимаю, что вас от этого воротит – но, допустим, у вас не было бы другого выхода. Пошли бы вы к такому, который стучит на своих друзей?

Он смотрел на меня с ненавистью.

– И вот еще что. Не смущает вас, что Леннокс как-то слишком явно маневрировал? Если он хотел, чтобы его поймали, зачем было так хлопотать?

Если же не хотел, у него хватило бы мозгов не выдавать себя в Мексике за мексиканца.

– То есть как? – теперь Гренц уже рычал.

– А так, что, может, вы пичкаете меня белибердой собственного сочинения. Что не было никакого Родригеса с крашеными волосами и никакого Марио де Серва в Отатоклане, и вы так же знаете, где искать Леннокса, как то, где зарыт клад пирата Черной Бороды.

Он снова извлек из ящика бутылку. Налил себе глоток и опять быстро выпил. Медленно расслабился. Повернулся и выключил диктофон.

– Хотел бы я встретиться с тобой на суде, – проскрежетал он. – Люблю обрабатывать таких умников. Ты от этого дельца не скоро отмоешься, дорогуша.