– Ничего. Почему я должен что-то делать?

– Ты хорошо ладишь с женой Флориана. Может быть, у нее есть какие-нибудь идеи?

– Все, что тебе потребуется, так это полная бутылка, – сказал я.

– Ты вручил ей великолепную бутылку. Может, ты провел бы с ней еще немного времени?

– Я думаю, это дело полиции.

– О, конечно. Хотя это была твоя идея – проверить рыжую девчонку.

– Здесь, кажется, все ясно, если, конечно, Флориан не врала.

– Дамы врут все время – для профилактики, – угрюмо сказал Налти. – Ты ведь не очень занят, а?

– У меня появилось дело, пока я сидел у тебя. Дело, за которое платят. Сожалею!

– Бросаешь меня, а?

– Я бы так не сказал. Просто у меня появилась возможность подзаработать.

– О'кей, приятель. Если ты так все это понимаешь, о'кей.

– Я никак это не понимаю, – почти заорал я. – У меня нет времени быть марионеткой в твоих руках или в руках любого другого фараона.

– О'кей, черт с тобой, – сказал Налти и повесил трубку. Я держал безмолвную трубку и рычал в нее:

– Тысяча семьсот пятьдесят фараонов в городе, и они хотят, чтобы я своими ногами ходил за них.

Я положил трубку и еще разок глотнул из бутылки. Потом спустился в вестибюль и купил вечернюю газету. Налти, по крайней мере, был прав в одном: убийство Монтгомери не расширило раздел «Разыскивается».

Я вышел из офиса. Подоспело время обедать,

Я приехал в район Кабрилло, когда начинало смеркаться, но на воде еще красновато искрились буруны, и волны разбивались о набережную, накатывая длинными кривыми полосами. Одинокая яхта спешила в направлении гавани в Бэй Сити. Вдали огромная пустота Тихого океана казалась серо- пурпурной.

Этот район состоял из пары десятков домов различных по форме и размерам, повернутых фасадами в сторону гор и выглядевших такими, что, казалось, хороший чих мог бы опрокинуть их на пляж, желтевший неподалеку от деревянных закусочных.

У пляжа дорога проходила под широким пешеходным мостом в виде арки. От арки к горам ровно, как по линейке, убегали ступеньки с толстыми никелированными поручнями. За аркой располагалось кафе, о котором говорил мой клиент. Яркое, бодрящее внутри, снаружи же столики были пусты за исключением одного. За ним сидела темная женщина в брюках и курила, отрешенно глядя на океан. Перед ней стояла бутылка пива. Один из железных стульев использовал фокстерьер в качестве фонарного столба. Женщина, заметив собачью шалость, рассеянно пожурила пса, когда я проходил мимо, оставив на стоянке у кафе свою машину. Я вынужден был вернуться, чтобы отправиться вверх по ступенькам. Приятная, доложу вам, прогулочка для любителей поворчать! До Кабрилло Стрит насчитывалось 280 ступенек. Они были частично занесены песком, а поручни – холодные и влажные, как брюхо жабы.

Когда я добрался до верха лестницы, поблескивания на воде уже не было, лишь чайки кружились в воздухе, поддерживаемые морским бризом. Я сел на холодную сырую ступеньку, вытряхнул песок из туфель и подождал, пока пульс снизится до 60 ударов в минуту. Немного отдышавшись, поднялся и пошел к одинокому освещенному дому, расположенному в живописном предгорье на расстоянии крика от лестницы.

Симпатичный небольшой дом с витой лестницей, ведущей к входной двери, и фонарем под старину, освещающим крыльцо. Внизу, на этой же стороне дома – гараж. Свет фонаря на крыльце косо падал через открытую дверь гаража на огромный, как крейсер, черный автомобиль с хромированными украшениями: хвост койота приделан к крылатой Нике на верхушке радиатора, а на месте эмблемы выгравированы инициалы. Машина выглядела дороже, чем весь дом.

Я поднялся по лестнице и вместо звонка нашел стучалку в форме головы тигра. Стук ее поглотили вечерние сумерки. Я не услышал внутри дома никаких шагов. Во впадине на пологом склоне горы собирался туман. Влажная рубашка обжигала мне спину, как кусок льда. Вдруг дверь открылась, и я увидел высокого блондина в белом костюме с фиолетовым атласным шарфом на смуглой крепкой шее.

В петлице белого пиджака торчал василек, и бледно-голубые глаза блондина по сравнению с цветком казались вылинявшими. Черты лица крупноваты, но красивы. Господин в белом был на дюйм выше меня. Волосы уложены самой природой в три ровных белых холмика, напомнивших мне ступеньки, поэтому они мне не понравились. В общем, он выглядел, как парень в белом костюме с фиолетовым шарфом и с васильком в петлице.

Он слегка прокашлялся, словно прочистил горло, и посмотрел поверх моего плеча на темную гладь океана.

– Да? – холодный высокомерный голос.

– Семь часов, – сказал я, – Прибыл точно.

– О, да. Минуточку, ваше имя, кажется, – он нахмурился, напрягая память. Его задумчивость была также фальшива, как родословная подержанной машины. Я позволил ему понапрягаться с минуту, а затем сказал:

– Филипп Марлоу. Тот же, что и до, и после обеда. Он метнул в меня хитрый взгляд. Затем отошел в сторону и холодно произнес:

– Ах, да. Конечно. Входите, Марлоу. Моего слуги сегодня вечером не будет дома, – мимоходом заметил он, открыв дверь пошире кончиком пальца, как будто боялся замараться.

Я прошел мимо него и учуял запах духов. Он закрыл дверь. Мы оказались на невысокой галерее. Вдоль нее стояли книжные шкафы и несколько стилизованных под бронзу скульптур на пьедесталах. В стене две двери, между ними камин. В нем потрескивал огонь. Мы спустились на три ступеньки вниз, в основную часть гостиной. Мои ноги почти по щиколотки утопали в ворсистом ковре. На закрытом концертном рояле на куске бархата персикового цвета стояла высокая серебряная ваза, в которой красовалась единственная желтая роза. В гостиной была шикарная мягкая мебель, на полу лежало множество подушек с золотыми кистями. В укромном уголке стоял покрытый алой тканью диван. Это была комната, где люди сидят, скрестив ноги, потягивая водку через кусочек сахара, разговаривая высокими деланными голосами, иногда сбиваясь на визг, похожий на смех. Это была комната, где могло происходить все, что угодно, кроме работы.

Мистер Линдсей Мэрриот устроился у рояля, облокотившись о него, и понюхал розу. Затем от открыл сигаретницу, покрытую французской глазурью, и закурил длинную коричневую сигарету с позолоченным ободком. Я сел на розовый стул, очень надеясь его не испачкать. Я закурил «Кэмел», выпустил дым через нос и посмотрел на кусок черного блестящего металла на подставке.

Этот кусок представлял собой монолит с гладкой поверхностью и двумя полыми выпуклыми изгибами. Я уставился на эту штуковину. Мэрриорт заметил мое любопытство.

– Интересная вещь, – сказал он небрежно. – Я приобрел ее всего несколько дней назад. Это «Дух зари» Аста Диана.

– А я думал, что это Клопштейн «Два прыща на заднице».

Мистер Мэрриот посмотрел так, будто проглотил пчелу.

– У вас своеобразное чувство юмора, – заметил он.

– Ничего особенного, – огрызнулся я. – Просто я его не сдерживаю.

– Да, – сказал он очень холодно. – Да, хорошо. Я не сомневаюсь... Так вот. Дело, по которому я хотел вас видеть, весьма незначительно. Едва ли заслуживает вашего приезда. Но тем не менее. Сегодня вечером я встречаюсь с двумя мало известными мне людьми и плачу им кое-какие деньги. Я подумал, что мне также не помешало бы позаботиться о напарнике. Вы носите с собой пистолет?

– Временами да, – сказал я и посмотрел на ямочку на его широком мясистом подбородке.

– Мне бы не хотелось, чтобы он у вас был сегодня! Это чисто деловая встреча. – Я едва ли кого когда- нибудь застрелил, – сказал я, – Вас могут шантажировать?

Он нахмурился.

– Конечно же, нет. Я не имею привычки давать повод для шантажа.

– Это случается с самыми хорошими людьми. Я бы даже сказал – в основном с самыми замечательными