оборотень, у нашего друга могут возникнуть неприятности. — Мальчик звонко засмеялся. — Давай? Я могу повыть!

Катя вернулась на место.

— Уж лучше не стоит! Если мы доставим Лайонелу неприятности, наши собственные могут резко оборваться, как у всякого, при отходе в мир иной.

Негритенок наклонил голову набок:

— А ты не дура.

Девушка невесело хмыкнула.

— Не скажи… а то бы я тут не сидела.

Они помолчали. Йоро сжевал еще одну печенюшку.

— Вильям говорил, ты из Сенегала, — от нечего делать сказала Катя.

— Да, родной город Дакар, от слова «Дахар», что на языке моего народа Волоф означает тамариндовое дерево. Видела когда-нибудь такое?

— Нет, — с сожалением покачала головой Катя.

— Цветы тамаринда желтые с красными прожилками, а плоды растут гроздьями, их можно есть. Они похожи на зеленых толстых гусениц. Мама нам делала сладкую лепешку и… — Мальчик осекся. — А чего ты так смотришь? Думаешь, у меня и мамы не было?

— Нет, я… — Катя потупилась, — я так не думаю.

— У меня была мама, и отец, и братья с сестрами. Мы были дружной семьей! Очень!

— Здорово, — пробормотала девушка, не зная, куда глаза деть, лишь бы не видеть маленького печального лица.

— А еще, — неожиданно широко улыбнулся Йоро, — мы с братишкой всегда носили с собой семена тамаринда! Они коричневые, как медь! Это для защиты! Если семена с тобой, ты обережен от огнестрельных и резаных ран.

— И помогало? — удивленно вскинула брови Катя.

Мальчик обнял колени и, опустив на одну из них подбородок, тяжело вздохнул.

— Еще бы! Вот только в тот день, когда меня укусили, семян со мной не было…

Катя налила в кружку кофе и уточнила:

— Укусили? Вампиры?

— Да нет же, оборотень! Я, по-твоему, кто?

— Ну да…

— Мы с моим старшим братом Латиром пошли на Розовое озеро, или озеро Редба, как мы его называем. Километров тридцать от города будет… Оно в самом деле розовое. Представляешь? Такого больше нигде нет! И очень соленое, кожу может за полчаса разъесть, если не намазаться специальным маслом из плодов сального дерева. — Мальчик повеселел. — Зато в этом озере невозможно утонуть. Ну вообще никак!

Девушка отпила из кружки теплый сладкий кофе и нетерпеливо спросила:

— А дальше?

— Дальше… На озере мы искупались, потом сидели на берегу, швыряли камни в воду — у кого дальше полетит. У брата всегда лучше получалось… Размах все-таки побольше! Ему было уже двенадцать, а мне всего восемь. — Мальчик умял сразу две печенюшки. — А потом появился белый человек… Нет, конечно, не такой белый, как ты, намного смуглее, может быть, латиноамериканец. Из живота у него торчало обломанное копье. Он так и бежал вместе с ним. Кровища по всему телу, на лице, на руках. Мы с Латиром перепутались, рванули с пляжа. Наверно, не стоило и рыпаться, он нас в два прыжка нагнал, схватил меня за шиворот и потащил. Я орал брату, чтобы он помог мне… — Мальчик умолк и придвинул к себе поближе тарелку с печеньем. — Латир сбежал, а тот человек утащил меня в лес, где нас окружили люди с копьями. Эти парни из Фатика[2] говорили ему: «Отпусти ребенка, отпусти», но он держал меня ладонью прямо за лицо и хрипел что-то непонятное на своем языке, пыхтя мне в шею. В заложники взял, думал время выгадать. Только те люди не отступили, они набросились на него, тогда-то он меня и укусил. — Йоро вскочил, подошел вплотную к решетке и показал светлый шрам на ключице. — Прямо сюда! Столько крови было! Те люди, когда закололи человека-зверя, связали его веревками и с собой унесли. Только прежде один из них занес копье надо мной, а другой ему сказал: «Оставь, этот промучается до первого полнолуния… Дети не выживают». И они ушли. Я там так и провалялся… даже не знаю сколько.

— А почему дети не выживают? — спросила Катя.

— Не выдерживают боли при первом обращении. Я тогда чуть не умер… И потом каждый раз было очень больно. Кажется, что тебя разрывает на части…

— А сейчас? — Она только моргнула, а перед ней за решеткой уже стоял черный волк. Ей так и не удалось увидеть обратного перевоплощения. Все произошло слишком быстро, в какую-то долю секунды.

— Сейчас не больно, — вновь уселся на место мальчик.

— Ты жил в лесу? А твоя семья?..

— Семья считала меня погибшим. Жил близ озера… — Йоро мечтательно улыбнулся. — Там самые потрясающие закаты, какие я только видел за всю свою жизнь. Когда опускаются сумерки, вода становится красной как кровь. Если ветер, то кажется, что рябь золотая. Невозможно насмотреться…

— А Лайонел? — не выдержала Катя.

— Лайонел, — скривился Йоро, — он явился, поймал меня, как шакала, за шкирку и сказал…

Дверь распахнулась, в гостиную вошел хозяин дома, одетый в черные слаксы и тонкий бежевый свитер. Лайонел скользнул по мальчику ледяным взором и на смешливо закончил вместо него:

— Я сказал, что всегда мечтал о собачке.

Йоро схватил с тарелки последние пять печенюшек, затем метнулся в дальний угол своей камеры. А молодой человек уселся в кресло и, облокотившись на подлокотник, подпер рукой голову.

Катя перестала дышать в ожидании, когда он к ней обратится. Лайонел же разглядывал ее и молчал.

— Я могу уйти? — с трудом выдавила из себя девушка.

Немного подумав, он ответил:

— Нет, не можешь.

Катя опустила голову. По щекам разлился румянец, от распущенных волос неожиданно стало жарко.

— Я думала… — начала она, но он сделал жест рукой, каким отмахиваются от мух.

— Прелесть моя, не утруждайся объяснять.

Девушка медленно поднялась.

— Я хочу домой, — произнесла она тоном, каким говорила всегда с Костей, когда тот дурачился.

Как и предполагала, на обладателя ледяных глаз он не произвел впечатления.

— Давай поиграем? — как будто не слыша ее, предложил Лайонел.

— Во что? — опешила Катя.

Он тихо рассмеялся:

— Ты будешь убегать, а я догонять…

По спине пробежали мурашки, волосы на затылке приподнялись, а без того бешено колотившееся сердце забилось точно в предсмертных конвульсиях.

— Я не стану играть!

Молодой человек оказался возле нее так быстро, что ветер откинул ей волосы за спину.

— Ну что ж, мою попытку быть предупредительным ты не оценила. — Его ладони легли ей на плечи.

Катя болезненно поморщилась от прикосновения.

Он резко поднял руки и отступил.

— Ах да, я же обещал быть нежным… — Лайонел махнул на дверь. — Начнем! Ты свободна, беги.

— Я не стану играть с тобой, — повторила девушка.