Уже у выхода из комнаты Анжелика заметила:

— В ней нет породы! Она похожа на дешевую куклу.

Дверь за ними захлопнулась — воцарилась тишина. Еще никогда чьи-то слова не задевали больнее. Бывало, одногруппницы говорили разные гадости, опускали злые шуточки, но Катя не воспринимала это всерьез. Может, потому что ровесницы говорили неправду, а может оттого, что в глубине души считала себя лучше их. А здесь и сейчас — правда, слетевшая с ядовитого языка красивейшей из виданных ею девушек, острой пикой ударила по самолюбию, расколов его, как фарфоровую игрушку.

Катя нарочно смотрела на звезду, венчавшую елку, чтобы слезы, готовые хлынуть из глаз, остались там — глубоко-глубоко — и не унизили еще больше.

В золотых, красных, серебряных шарах на елке отражалась комната: стол, телевизор, решетка, разноцветные огоньки и девочка в нелепом зелено-оранжевом платье — дешевая кукла с длинными кудрями, в одиночестве стоящая возле окна.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — стараясь, чтоб голос не дрожал, сказала Катя.

— Не стоило, — растерялся Влад.

Она видела, что ему неловко из-за поведения подружки брата, поэтому, протянув ему коробку, украшенную бантом, как можно радостнее произнесла:

— Очень долго искала… — Девушка помолчала и поспешно добавила: — Не знала, что тебе может понравиться.

Влад смотрел на нее, а не на подарок, и о чем-то сосредоточенно думал.

— Мне все понравится, — заверил он, осторожно разворачивая разноцветную бумагу.

Когда молодой человек вынул из коробки блестящую модель паровоза, Лайонел усмехнулся. Брови Влада медленно поползли вверх.

— Я не знала, что тебе может понравиться… — начала оправдываться Катя, но, поняв, как нелепо звучат ее слова, умолкла.

— Отличная модель, — похвалил Влад и в поддержание своих слов прижал паровоз на подставочке к груди.

— Теперь моя очередь. — Лайонел сделал шаг по направлению к Кате. — Вильям запретил дарить тебе дорогие подарки, поэтому… — Он вынул из-за спины диск и протянул ей.

«Вангелис», — прочла девушка на диске. Дыхание перехватило, сердце заколотилось где-то в горле, она сильно покраснела, а ноги вдруг ослабели.

У меня такого нет, спасибо. — Катя засунула руку в пакет и, нащупав подарок для хозяина дома, на миг замешкалась. Влад стоял рядом, по его лицу было непонятно, что он испытывает, но во всей ситуации ей виделась страшная неправильность. Только как исправить ее, девушка не знала. Она вынула диск «100 лучших произведений классики» — белый с изображением двух красных роз — и, вручив Лайонелу, промямлила — С Новым годом.

Ей ни секунды не пришлось думать, что купить брату Влада. Решение пришло сразу, так естественно, как если бы она давным-давно была знакома с Лайонелом.

Ледяной взгляд обжигал ей губы огненным поцелуем.

— Вильям, у тебя кровь, — не глядя на брата, произнес Лайонел. — Сходи, перебинтуй руку, а заодно позови Ксану, пусть уберет осколки со стола.

— Я быстро, — пообещал Влад и, предупреждающе взглянув на брата, пошел к двери.

Катя смотрела ему вслед, и ей хотелось крикнуть: «Стой, не оставляй меня с ним!» — но слова застряли в горле.

Она осталась наедине с тем, кто вызывал дрожь одним лишь своим движением.

— Боишься? — негромко поинтересовался он, медленно наступая.

Девушка кивнула.

— Жалеешь, наверно, что не попросила Вильяма остаться?

Она снова кивнула, делая шаг назад.

Лайонел тихо засмеялся и, приподняв диск, поблагодарил:

— Очень мило с твоей стороны.

— С твоей тоже. — Катя крепче стиснула его подарок.

Рука молодого человека легла ей на плечо.

— Ты еще даже не подозреваешь, лапонька, каким милым я собираюсь с тобой быть. — Он плотоядно облизнулся. — Может быть, даже нежным…

— Я буду кричать! — выдохнула Катя.

Вокруг холодных глаз образовались веселые морщинки.

— А в моей постели по-другому и не бывает.

Девушка содрогнулась.

— Ни за что.

Когда дверь распахнулась, они отскочили друг от друга, как пойманные врасплох любовники.

Анжелика с Григорием удивленно переглянулись. За ними вошла Ксана с веником и совком. Влад ничего не заметил. Запястье его было перевязано бинтом, а на лице блуждала встревоженная улыбка.

Строгий взгляд агатовых глаз остановился на модели паровоза.

— Забавно, — оценила Анжелика, — и подумать только, как точно! — Она захихикала. — Теперь ты понял, Вил, куда и на чем тебе катиться с твоей нелепой цепочкой?

Девушка подождала, пока кто-нибудь оценит ее остроумие, и, не дождавшись, выхватила у Лайонела диск.

— О, смотрю, и тебе перепало! — Пока разглядывала диск, она ворчала: — Вот так, всякие недалекие и делают из мужчин непонятно кого! А потом слезы льют.

— Анжди считает, мужчин нельзя так баловать, — насмешливо пояснил Лайонел.

— Вот именно! — Девушка пренебрежительным жестом швырнула диск под елку, но молодой человек резко выкинул руку и поймал его.

Катя пожала плечами. С появлением в комнате Влада ей стало спокойнее.

— Мужчинам тоже нужно внимание.

Взгляды представителей сильной половины устремились на нее, как будто она сказала что-то неслыханное. Влад смотрел с нескрываемым обожанием, Георгий заинтересованно, а Лайонел задумчиво.

Анжелика хищно прищурилась:

— Одна паршивая овца все стадо портит!

Катя обратила внимание на свое бледное лицо в огромном золотом шаре на елке. Первой ее мыслью было: «И впрямь овца, похожа», а потом она увидела…

В шаре отражалась вся комната, только в ней никого не было: ни Ксаны, убирающей со стола осколки, ни Анжелики, ни Георгия, ни Лайонела, ни Влада. Катя моргнула. Блестящий шар отражал только одну ее и решетку в стене, а за ней маленького чернокожего мальчика. Девушка обернулась.

Ребенок стоял, прижавшись лицом к толстым прутьям, и смотрел на нее огромными глазами затравленного зверенка.

Комната вдруг покачнулась… и провалилась в темноту.

Шел мокрый снег. Двор, усыпанный разноцветным мусором, пустовал. Город будто вымер. Катя в голубых джинсах и белой кофте стояла посреди комнаты, сложив перед собой руки, точно в молитве, и, неотрывно глядя в окно, грызла ноготь на большом пальце. Прежде она не замечала за собой этой дурной привычки.

«Ты упала в обморок… в обморок… в обморок…» — назойливо стучал в мозгу голос Влада. Руки и ноги никак не удавалось согреть, ее бросало то в жар, то в холод, по телу пробегали мурашки. Все нутро