назад, и она давно могла пройти атеролиз. Ее случай — не то что спастическая стенокардия Себастьяна Омилова.

Он сразу увидел, что у нее сейчас тоже приступ, и серьезный: бледность, сузившиеся от боли глаза, стиснутые челюсти, затрудненное дыхание.

Одной рукой она массировала себе плечо.

Посмотрев еще раз на ее имя, Монтроз сказал:

— Коммандер Тетрис? Начнем лечение немедленно — это серьезно.

Он уже думал о процедуре, и ее первые слова не сразу дошли до него. Он задержал руку над подносом с инструментами.

— Я сказала, что с этим можно подождать. — Тонкий, как нитка, голос чуть-чуть окреп. — Выслушайте меня, пожалуйста.

— Будь я проклят, если стану сидеть и смотреть, как вы тут умираете. Что за срочность такая?

— Это важнее, чем моя жизнь.

Затуманенные болью глаза смотрели твердо.

— Ну вот что, давайте хотя бы облегчим боль, тогда и поговорим. А потом уж займемся вот этим. — Он коснулся ее левого плеча.

Глаза у нее были серо-голубые, на лбу пролегли тонкие морщины.

Она позволила сделать себе инъекцию. Вместе с анальгетиком он ввел ей сильное артериальное средство, и вскоре на ее щеках появилась слабая краска.

— Вот так, теперь говорите. Только побыстрее: если я увижу еще какие-то признаки недомогания, сразу начну вас лечить.

К его удивлению, она достала из кармана своего служебного комбинезона маленький детектор и обвела им комнату.

Удостоверившись, что жучков тут нет, она вздохнула и села поудобнее.

— Я видела интервью с Товром Иксаном и сначала хотела пойти к нему. Но потом я провела поиск и всплыло ваше имя. Он побывал у вас, и теперь Кендриан получил одного из лучших вокатов в Тысяче Солнц, а Ликросса убрали с Рейда. Вы занимаете в анклаве место более значительное, чем может показаться. Что еще важнее, вы рифтер, — значит, есть шанс, что вы меня выслушаете, прежде чем обратиться к властям. И вы с Тимбервелла и, возможно, хотите добиться справедливости.

Монтроз ощутил гнев и удовольствие одновременно.

— Продолжайте.

— Скажу вам сразу: я предательница. — Ее глаза смотрели все так же твердо, но дрожащий голос показывал, чего ей стоят эти слова. — Я лгала и замышляла недоброе, но сейчас я не лгу. Я готовила демократическую революцию в Облаке Шелани, в Северном Фениксе: нам хотелось, чтобы в правительстве были представлены и мы, а не только аристократы, транжирящие деньги на свои пороки. Но потом выяснилось, что наше движение использовал для своих целей Должар. Когда мы узнали об этом, то отказались от своих планов, попытались исправить вред, который причинили, и вступили — хотя и безуспешно — в борьбу с захватчиками. В конце концов я оказалась здесь. — Ее голос терял силу, хотя глаза ее сохраняли, и Монтроз подвинулся поближе, чтобы лучше слышать. — Вскоре Шривашти, бывший Архон Тимбервелла, пришел ко мне и сказал, что знает о моем прошлом и донесет на меня Найбергу, если я не буду снабжать его... нужной информацией. Я согласилась только потому, что знала: если откажусь, он найдет кого-то другого, не такого, возможно, способного, как я. — Она холодно улыбнулась. — Мое призвание — программирование, а не революция. Я дала ему то, что он просил, но при этом сумела пробить его защиту, использовав некоторые упомянутые им факты. С его кодами не пришлось долго возиться, — с легким презрением добавила она. — И мне открылось кое-что любопытное.

Она остановилась и осторожно перевела дыхание.

— Мне уже лучше, благодарю вас. Итак, я обнаружила переписку Шривашти с неким Мартином Керульдом, эгиосом Брангорнийского Узла.

Она склонила голову набок, ожидая реакции Монтроза. Он откуда-то знал это имя, но не помнил откуда.

— Махинации этого болвана по передаче контроля над Узлом Должару подготовили вражескую атаку. Несчастный замышлял возвести на трон Галена.

Монтроз кивнул. Брендон однажды вскользь упомянул об этом.

— Пакетный заголовок одного из сообщений направил меня к другой цепочке посланий. Опираясь на источник, который не вправе открыть, я полагаю, что здесь корреспондентом был Барродах, правая рука Эсабиана. Эту переписку я расшифровать не могу, но есть шанс достигнуть успеха, если я получу доступ к более свежим сообщениям и передачам.

Видя растерянность Монтроза, Седри остановилась.

— Насколько хорошо вы знакомы с ДатаНетом?

— Достаточно, чтобы пользоваться им, как всякий другой, — сознался он. — Мои таланты лежат в другой области.

— Да-да. Голголский повар и медик. Интересное сочетание, — слабо улыбнулась Седри. — Любовь к хорошей еде — причина всех моих бед, но голголскую кухню я еще не пробовала. Так вот: информация распространяется по ДатаНету согласно очень сложному набору распределенных алгоритмов, которые обеспечивают сохранность всех данных на некоторое время. Наиболее важная информация сохраняется дольше. Приоритет обеспечивает определенная глубина уровня, но самая интересная работа производится в Инфонетических Комбах и на их подстанциях в различных секторах.

— Но ведь ДатаНет уничтожен?

Она засмеялась, но тут же побледнела и стала ловить ртом воздух.

— Понадобилось бы вмешательство Телоса, чтобы его уничтожить. Любой межзвездный перелет и любой корабль — это часть системы.

Монтроз кивнул. «Телварна» тоже часто перевозила информацию. Инфонетикам безразлично, кто ты такой. Вийя говорила даже, что им безразлично, доставишь ли ты свою почту к месту назначения или нет, — ведь такие же пакеты посылаются с сотнями других кораблей. Раньше он, правда, никогда над этим не задумывался.

— Арес фактически остается подключенным к Сети, — продолжала Седри, — благодаря курьерам, которые связывают его с Узлами, не контролируемыми Должаром. Барродах позаботился о том, чтобы рифтеры не трогали курьерские корабли — он нуждается в ДатаНете не меньше, чем мы, и это наша единственная надежда. Известно, что Керульд отправил большие пакеты данных на Артелион и на Арес, когда понял, как его одурачили. Но его уровень был недостаточно высок, чтобы связаться с Аресом напрямую, и его информация так и не дошла сюда. Остается надеяться, что она ушла на Артелион, а оттуда — на Лао Цзы.

— И вы полагаете, что в конце концов она появится здесь?

— Быть может, уже появилась. Но я больше не могу пользоваться мозгоотсосом — здоровье не позволяет.

Монтроз нахмурился.

— Вы могли бы убить себя, стимулируя свою лимбическую систему таким образом. Почему вы не пришли ко мне раньше?

— Мне так и так грозит смертный приговор.

— Как и всем нам. Но зачем его торопить?

— Я выжидала, пока не набрала достаточно информации, чтобы убедить кого-то устроить мне аудиенцию с Панархом. Когда он будет предупрежден, лучшие программисты, чем я, быстро доведут дело до конца. Я не осмелилась идти обычным путем — у Шривашти наверняка есть агенты во всех слоях бюрократии. — Седри опять улыбнулась, уже с проблеском надежды. — А когда я, ища подход к его величеству, наткнулась на ваше имя и узнала, что вы также и врач, то подумала: быть может, меня выслушают до того, как со мной что-то случится, будь то естественный исход или нет.

Она снова помассировала левое плечо, и Монтроз заметил, какие изящные у нее руки.

— Ну что ж, теперь вы все знаете. — Она достала из кармана чип. — То, что мне удалось выяснить, находится здесь.