или порошок.

– А что за дрянь мы колем последнее время?

– Тебе, что, не нравится?

– Да нет, нормально. Так поедешь или нет?

– Поеду, – кивнул Бычков-Бочкарев.

Девушки в это время занимались уборкой. Они расставили по местам вещи, убрали с низкого, забрызганного краской столика все, что осталось со вчерашнего дня, вытряхнули пепельницы. Катя Сизова взялась мыть посуду, а се подружка, Тамара Колотова, тоже известная в Москве натурщица, стала подметать пол.

– Пока я вернусь, чтобы все было убрано! – грозно, как командир, сказал Бычков-Бочкарев и, подойдя к Тамаре, хлопнул се пониже спины своей сильной рукой.

Тамара развернулась и, глядя в глаза Андрею, прошептала:

– Зачем ты со мной так? Я же не проститутка. Ты же, Андрей, знаешь, я натурщица…

– А мне плевать, кто ты. Ты наркоманка, и этого достаточно. Ты такая же, как я или он.

На глазах двадцатисемилетней Тамары появились слезы. Но она сдержалась, и слезы не пролились.

– Давай, давай, шурши. Пока я вернусь, чтобы все было вылизано, чтобы вес сияло. А ты проследи, – как к младшему, обратился Бычков-Бочкарев к своему приятелю.

– Ладно, иди, не скандаль, – вяло махнул рукой, уже предвкушая скорое удовольствие, Игорь Малышев и уселся в кресло.

– Игорь, ты такой красивый! – к нему подошла Катушка и провела ладонью по длинным черным волосам Малышева.

– Не хочу я все это слушать, – Ну почему? Знаешь, на кого ты похож?

– На кого? – запрокинув голову, спросил Игорь.

– Ты похож на Илью-Пророка.

– А где ты его видела? – скривив рот, скептично улыбнулся Малышев.

– У одного художника. Я ему совсем недавно позировала.

– Так что, я заходил к нему в гости?

– Да пошел ты…

– Ладно, расскажи, а то пока Андрей вернется…

Ждать просто невыносимо.

– А что рассказывать? Просто тот художник нарисовал Илью-Пророка, нарисовал во весь рост на большом двухметровом холсте. Илья был абсолютно голым и стоял, опустив руки и держа крест.

– Совсем голый? – глядя на стройные ноги Катеньки Сизовой, спросил Малышев.

– – Ну, конечно же, совсем голый. Он и меня нарисовал точно так – совсем голую, во весь рост.

– Наверное, он тебя потом трахнул? – вяло заметил Малышев.

– Ты не прав. Он меня не мог трахнуть.

– Ты что, не захотела?

– Да нет, я в общем-то была и не против. А вот он не мог.

– Что, импотент? – захохотал Малышев.

– Можно сказать, импотент.

– Тогда тебе не повезло.

– Почему? Как раз наоборот. Он заплатил мне двести баксов.

– За что?

– Ну, за то, что я ему позировала.

– А долго ты ему позировала?

– Два или три сеанса, уже не помню.

– Так как же его фамилия? Может, я знаю?

– Ой, ну конечно, знаешь! Очень известный художник. Зовут его Илья…

– Слышать про него не могу! Бездарный козел! – Малышев скривился, а затем усадил Катеньку себе на колени. – Тебе удобно?

– Очень удобно, только кресло может развалиться.

– Не развалится, – сказал Малышев, – а если и развалится, так черт с ним! Ну где же этот Бычок- Бочкарев?

– Вот уж точно бычок, – рассмеялась Катя.

– Что, он тебя уже трахнул?

– Ты знаешь, не один раз. И откуда у него только силы берутся?

– Молодец Бычков-Бочкарев, – абсолютно не обидевшись, сказал Малышев, запуская руку под куртку Катушки и нащупывая се упругую грудь.

– Ну-ну, не надо. Не балуйся, – сказала девушка.

– Да я и не балуюсь, я всерьез.

– Это тебя не спасет. Это не заменит укол.

– Да, действительно, никакая женщина не может сравниться с одной хорошей порцией.

– Сейчас принесет, – вставила Колотова, поправляя волосы и одергивая короткую кожаную юбку.

– Да скорее бы уже! – покосился на мерно тикающий будильник Игорь Малышев.

Бычков-Бочкарев, выйдя из мастерской своего приятеля, минут пять безуспешно ловил такси. Наконец на взмах его руки остановились красные «жигули».

– Тебе куда?

– Покажу, – сказал Бычков-Бочкарев.

Но владелец красных «жигулей», щуплый горбатенький мужчина с небритым лицом, дверцу не отворил.

– Так куда тебе ехать?

– В общем-то недалеко, на Крымскую набережную.

– Ничего себе недалеко! А сколько заплатишь?

Бычков-Бочкарев посмотрел в бесцветные глаза хозяина машины, затем пожал широкими плечами.

– А сколько ты, дед, хочешь?

– Я тебе не дед.

Водитель уже собирался поднять стекло, но Бычков-Бочкарев помешал, надавив на верхний край стекла своей сильной рукой.

– – Может, договоримся? Десять баксов устроит? Но ты меня довезешь туда и привезешь обратно.

Владельцу красных «жигулей» предложение показалось заманчивым.

– Садись.

Бычков-Бочкарев забрался на заднее сиденье, вольготно развалился. Горбатый мужчина запустил двигатель, и красные «жигули» помчались, обгоняя один автомобиль за другим.

– Э, не гони так быстро, а то на кладбище приедем.

Водитель засмеялся. Его смех был довольно неприятным.

– Я люблю ездить быстро. Меньше девяноста никогда не езжу.

– Ты что, рокер? – хохотнул Бычков-Бочкарев.

– Да нет, не рокер, просто мне на роду написано, что помру я на своей кровати, в своей квартире. Это мне старая цыганка нагадала Я ей не поверил А года через три то же самое сказала другая цыганка.

– И на этот раз ты поверил?

– Конечно, поверил. Не могут же два разных чело" века говорить одно и то же.

Водитель вытряхнул из пачки «Беломор», постучал мундштуком о приборную панель, закурил. Бычкова- Бочкарева передернуло от удушливо-резкого запаха папирос.

– Открой окно, если хочешь, – предложил владелец машины. – Мне «Беломор» нравится. Дешево и сердито, пробирает аж до самого пупа.

Андрей представил себе маленького горбатого водителя голым и улыбнулся.

– Чего лыбишься?

– Я подумал, приятель, ты на самом деле можешь разбиться, если будешь так гнать. А умрешь, как и