– Анасази не строили дорог в никуда. Поселение здесь должно быть.

– Возможно. – Слоан вновь обвела взглядом теснившиеся вокруг скалы. – Но если бы я своими глазами не видела показания радара на вершине хребта, ни за что бы не поверила, будто последние два дня мы двигались по какой-то там тропе.

Солнце почти касалось остроконечных вершин, долину пересекли косые тени.

– Не стоит отчаиваться, – бодро заявила Нора. – Мы еще даже не начинали как следует изучать долину. Завтра с утра приступим. И если мы так ничего и не найдем, воспользуемся магнитометром. Быть может, тут что-нибудь скрыто под слоями песка.

Слоан по-прежнему не сводила взгляда со скал, словно пытаясь проникнуть в их тайны.

– Надеюсь, вы правы. – Губы ее тронула прежняя улыбка. – Давайте-ка разведем костер и попробуем высушить наши пожитки.

Выбрав подходящее углубление, они выложили круг из камней и зажгли хворост. От промокших спальных мешков повалил пар. Нора поменяла пластырь на пальцах.

– Как вы думаете, что нам дал с собой Бонаротти? – Слоан подбросила в костер сучьев.

– Чем гадать, давайте лучше посмотрим.

Вытащив из рюкзака сверток, она развернула его и извлекла два непромокаемых пакета, надписанные черным маркером. В одном оказалась сухая масса, весьма смахивающая на обыкновенные макароны, в другом – смесь трав.

«Высыпать в кипящую воду и варить семь минут», – значилось на первом пакете. «Слить воду и добавить», – гласила инструкция на втором.

Через десять минут они в точности выполнили все указания. Стоило высыпать в котелок содержимое второго пакета, воздух наполнился соблазнительным ароматом.

– У меня уже слюнки текут, – сообщила Слоан. – Наш Бонаротти – настоящий волшебник.

Покончив с первым блюдом, они взялись за второе. В пакете у дочери профессора оказалась чечевица с сушеными овощами и концентрированный бульон. Обе наелись до отвала, вымыли в ручье посуду и расстелили на песке просохшие спальные мешки. Сняв с себя большую часть мокрой одежды, Нора юркнула в мешок и растянулась во весь рост. Она лежала на спине, с наслаждением вдыхая чистый воздух и любуясь россыпью звезд. Несмотря на царившие вокруг тишину и безмятежность, ее не покидали тревожные предчувствия. В глубине души Нора вовсе не ощущала той уверенности, которой пыталась заразить Слоан.

– Что-то ожидает нас завтра? – раздался в темноте низкий голос девушки. Она словно прочитала ее невысказанные мысли.

Приподнявшись на локте, Нора взглянула на спутницу. Дочь профессора, скрестив ноги, сидела на спальном мешке и расчесывала волосы. Джинсы ее висели на ближайшей ветке, длинная рубашка закрывала колени. Отблески костра, играя на высоких скулах, придавали ее лицу таинственное, почти демоническое выражение.

– Хотела бы я это знать, – вздохнула Нора. – А как вы думаете, найдем мы Квивиру?

– Найдем, – раздался в ответ едва слышный шепот.

– Час назад вы были не слишком в этом уверены.

– Город должен быть здесь. – Девушка пожала плечами. – Мой отец никогда не ошибается.

По ее губам скользнула знакомая безмятежная улыбка, однако сразу чувствовалось – в словах девушки есть лишь доля шутки.

– Надеюсь, ваш отец тоже никогда не ошибался, – вдруг произнесла Слоан. – Пожалуйста, расскажите о нем.

Нора собралась с мыслями.

– Ну, честно говоря, на первый взгляд он казался самым обычным ирландцем-неудачником. Проблема состояла в том, что он слишком много пил. И в голове у него вечно роилась уйма идей и планов. А когда доходило до их осуществления, он быстро остывал. И все же он был лучшим отцом на свете. – Она вздохнула. – В нас с братом папа души не чаял. И не уставал твердить о том, как он нас любит. Мы засыпали и просыпались с мыслью о его любви. Ни разу в жизни я не встречала такого доброго человека. Какую бы авантюру он ни затевал, мы принимали в этом участие. Мы всегда были рядом, вместе лазали по руинам, искали сокровища, ползали с металлоискателями по местам былых сражений. Теперь, став археологом, я понимаю, как сильно мы рисковали. Мы верхом отправлялись в горы Суеверий, пытаясь обнаружить затерянный голландский рудник, мы провели лето в пустоши Джила в поисках копей Адамса. Словом, всего и не упомнишь. Удивительно, как мы остались живы. Моей матери все это изрядно надоело, и в конце концов она заговорила о разводе. А отец решил доказать ей, что все его проекты – не пустой звук, и отправился на поиски Квивиры. Больше мы о нем не слышали – до тех пор, пока неведомо откуда не пришло это письмо. Но так или иначе, я стала археологом только благодаря ему.

– Вы надеетесь, что он до сих пор жив?

– Нет. На это я не надеюсь. Будь отец жив, он бы никогда нас не бросил.

Нора глубоко вдохнула благоуханный ночной воздух, прислушиваясь к тишине, воцарившейся в долине.

– Ваш отец – тоже необычный человек, – добавила она. – Хотя и совсем в другом роде.

Тонкая светлая полоса внезапно разрезала бархатное небо.

– Звезда упала, – проронила Слоан и снова погрузилась в молчание. – Вы уже говорили о том, что мой отец – необычный человек, – произнесла она спустя несколько мгновений. – Помните, там, на тропе? Думаю, так оно и есть. Во всяком случае, отец он исключительный. А у исключительного отца и дочь должна быть исключительной. Так что мне приходилось нелегко.

– Он требовал слишком многого?

– Мой отец из тех, кто стремится, чтобы его чадо отвечало самым высоким стандартам. – Девушка уставилась в ночное небо. – Невероятно высоким. Я всю жизнь ощущала на себе его оценивающий взгляд и никогда не расслаблялась. Мне позволялось приглашать домой лишь тех из моих друзей, кто мог поддержать интеллектуальную беседу за столом. Я старалась из всех сил, но полностью выполнить все отцовские требования мне так и не удалось. И даже сейчас он не верит, что я сумею добиться успеха.

Помню, в седьмом классе мой учитель музыки предложил всем своим ученикам участвовать в концерте. Я выучила очень сложную инвенцию Баха и ужасно гордилась собой. Но другая ученица, девочка по имени Урсула Рейн, была настоящим вундеркиндом. Сейчас она преподает в консерватории. Урсула выступала передо мной, сыграла вальс Шопена и сорвала бешеные овации. – Лицо Слоан внезапно стало жестким. – Так вот, когда отец, сидевший рядом со мной, услышал эти овации, он встал и вышел из зала. И меня увел с собой, так и не дав мне сыграть. Я чуть не плакала от досады: еще бы, так долго долбила свою инвенцию, надеялась, папа будет мной гордиться. Конечно, он придумал благовидный предлог, будто у него схватило живот или что-то в этом роде. Но я прекрасно понимала: он боялся, что я окажусь второй, и не мог этого вынести. До сих пор удивляюсь, как он решился предложить мне участвовать в этой экспедиции. – Слоан рассмеялась.

Нора различила в ее смехе нотки горечи.

– Мне кажется, воспитательные методы вашего отца пошли вам на пользу, – произнесла она.

– Вот как? – Девушка повернула к ней голову, отбросив назад темные волосы. – Считаете, с меня следовало сбить спесь?

– Нет, что вы, – поспешно забормотала Нора. Слоан неверно истолковала ее слова. – Напротив, я хотела сказать, вы такая…

– И вот еще что любопытно, – перебила дочь профессора. – Отец ни разу не сказал, что меня любит. По крайней мере, я этого не помню.

Она отвернулась в сторону.

– Можно, я задам вам один вопрос, который давно меня занимает? – Нора сочла нужным переменить тему. – Вы богаты, красивы, вашим талантам нет числа. Почему вы решили стать археологом?

– А разве в археологи идут только тупоголовые нищие уроды, для которых закрыты все остальные пути? – Слоан расхохоталась.

– Конечно нет. Но…

– Археология – наша семейная традиция. Все представители семейства Ротшильдов были банкирами,