вы совершили? Хотя бы один раз?

Наступила тишина. Мма Тсоламосесе отвела взгляд в сторону, туда, где поднимались холмы. Она сидела на стуле, обняв себя за колени.

— Да, — ответила она, — хотелось. Я это помню.

Мма Рамотсве не теряла времени.

— И так же чувствует себя Молефело. Почему бы не позволить ему принести извинения?

Мма Тсоламосесе ответила не сразу.

— Я согласна, — сказала она. — Это было давно. Хорошо, что он об этом вспомнил. Я не хочу, чтобы он мучился.

— Вы правы, мма, — сказала мма Рамотсве. — Вы поступили правильно.

Они еще немного посидели на солнце. Рядом лежали бобы, которые нужно было вылущить, и мма Рамотсве занялась бобами, пока мма Тсоламосесе толкла кукурузу — одна рука с шишковатыми суставами на пестике, другая на ободке деревянной ступки. Они выпили по кружке очень сладкого чая и почувствовали себя совершенно свободно в компании друг друга. Мма Тсоламосесе ничего не имела против извинений Молефело и согласилась с ним встретиться.

— Он был тогда юнцом, — сказала мма Тсоламосесе. — Его поступок не имеет никакого отношения к мужчине, которым он стал.

— Вы правы, — согласилась мма Рамотсве. — Он стал другим.

В дверях появилась босая девочка-подросток в поношенном зеленом платье и вежливо кивнула мма Рамотсве.

— Это дочка моего сына, — сказала мма Тсоламосесе. — Она мне очень помогает с малышкой. Принеси ее сюда, Кокетсо, пусть она посмотрит на мма.

Девочка зашла в дом и вернулась с двухлетней малышкой на руках. Она поставила ее на ножки и держала за руку, пока та делала неуверенные шаги.

— Это ребенок моей покойной дочери, — сказала мма Тсоламосесе. — Я говорила, что приглядываю за ней.

Мма Рамотсве, наклонившись, взяла девочку за ручку.

— Какая хорошенькая девочка, мма, — сказала она. — Она будет красавицей, когда вырастет.

Мма Тсоламосесе посмотрела на нее и отвернулась. Мма Рамотсве подумала, что, она, возможно, чем-то обидела ее, но не понимала чем. Правила вежливости требовали хвалить красоту внучки перед бабушкой. Не сделай она этого, ее могли бы обвинить в черствости.

— Унеси ее, Кокетсо, — сказала мма Тсоламосесе. — Наверное, она проголодалась. Каша стоит у печки. Можешь ей дать.

Старшая девочка взяла малышку на руки и занесла в дом. Мма Рамотсве продолжала лущить бобы, исподтишка поглядывая на мма Тсоламосесе, которая толкла кукурузу.

— Простите, что я огорчила вас, — сказала мма Рамотсве. — Я этого не хотела.

Мма Тсоламосесе отложила пестик. Когда она заговорила, ее голос звучал устало:

— Вы ни в чем не виноваты, мма. Вы не знали. Эта девочка… ее мать умерла от той страшной болезни, которая свирепствует по всей стране. Вот от чего она умерла. И девочка…

Мма Рамотсве знала, что последует дальше.

— Доктор сказал, что девочка тоже заболеет, рано или поздно. Она не будет жить, — сказала мма Тсоламосесе. — Вот почему я огорчилась. Вы не хотели меня обидеть, но вы сказали о том, чего никогда не будет.

Мма Рамотсве отодвинула наполовину полную кастрюлю с бобами, подошла к мма Тсоламосесе и обняла за плечи.

— Мне очень жаль, мма, — сказал она. — Очень, очень жаль.

Что еще она могла сказать? Но пока она стояла там, разделяя чужое горе, она придумала, что может сделать мистер Молефело.

Занятия на курсах машинописи для мужчин «Калахари» проводились каждый вечер по будням, кроме пятницы. Прогресс был очевиден. Мма Макутси пришлось изменить свое представление о том, сколько времени понадобится ее ученикам, чтобы овладеть пишущей машинкой, и она объявила, что курсы вместо шести недель продлятся пять.

— Вы получите точно такой же диплом, — сказал она, думая о том, что нужно не забыть напечатать сертификаты. — Это будет тот же курс, но вы закончите его неделей раньше.

— А деньги назад нам вернут? — спросил один из мужчин, вызвав взрыв смеха.

— Нет, — ответила мма Макутси. — Конечно, нет. Вы получите тот же объем знаний. Это справедливо.

Остальные ученики восприняли ее предложение безропотно, и она, с облегчением вздохнув, перешла к следующему заданию. Вместо обычной перепечатки текстов она предложила за оставшиеся полчаса написать короткое сочинение — всего полстраницы, но с минимальным количеством ошибок. Тот, кто не сделает ни одной ошибки, получит пятьдесят очков. За каждую ошибку снимается по два очка. Тема сочинения — «Самое важное в моей жизни». Фамилии указывать не надо. Так люди будут чувствовать себя свободнее и смогут написать о том, что их действительно волнует. В свое время мма Макутси сама писала сочинение на эту тему и получила высшую оценку. К тому же, эта тема годится для всех, у каждого есть в жизни что-то важное.

Идея воодушевила всех. В конце занятий на стол к мма Макутси легла стопка сочинений. Она собиралась взять их домой и там прочитать, но одного взгляда на лежавшее сверху сочинение оказалось достаточно, чтобы сесть и прочесть их все. Как будто перед ее глазами предстала вся жизнь: матери, жены, футбольные команды, служебные амбиции, машины — все, что так нравится мужчинам.

Вот одно из них:

«В моей жизни много важных вещей. Мне трудно выбрать самую важную, но одна из них — футбольная команда „Зебры“. Я с детства мечтал выступать за „Зебр“, но в футбол всегда играл неважно. Поэтому я наблюдал за ними с трибун и громко кричал, чтобы их поддержать. Когда „Зебры“ выигрывают, я чувствую себя очень счастливым и вечером праздную победу с друзьями, тоже болельщиками „Зебр“. Я не могу представить себе Ботсвану без них. Это была бы другая страна, и в нашей жизни чего-то бы не хватало».

Сочинение было прекрасно напечатано, и ясность изложения приятно удивила мма Макутси. «У читателя, — написала она на полях, — не остается никаких сомнений относительно той важной роли, какую „Зебры“ играют в вашей жизни». Она просмотрела еще пару сочинений. Еще один хвалебный гимн «Зебрам» и трогательный рассказ о маленьком сыне и его проделках. Потом, почти в самом конце, она прочла: «Я открыл в своей жизни нечто очень важное. Я этого не ожидал, все случилось неожиданно, подобно вспышке молнии. В моей жизни не так уж много впечатлений, но вот уже больше недели мое сердце взволнованно бьется. Потому что я встретил женщину, одну из самых красивых женщин в Ботсване. Она всегда улыбается мне и не ругает, когда я делаю ошибки. Когда она проходит мимо, мое сердце поет, хотя она об этом не догадывается. Не знаю, сказать ли ей о моей любви. Если я скажу, она может ответить, что я для нее недостаточно хорош. А если не скажу, она никогда не узнает о моих чувствах. Самое важное в моей жизни — она. Я постоянно думаю о ней, даже когда она учит меня печатать».

Мма Макутси сидела, словно громом пораженная. Один из ее учеников, один из этих мужчин, в нее влюблен! Она считала, что в нее нельзя влюбиться, и вот один из них влюблен. Ох!

Она перечитала сочинение. Хотя подпись внизу отсутствовала, установить автора не составляло труда. При первом чтении она так увлеклась содержанием, что не обратила внимания на шрифт. Все буквы были на месте, кроме буквы «м». «Са ое важное в оей жизни — она».

Ее сердце взволнованно билось. Взяв карандаш, она написала внизу: «Очень эмоциональное