пуговицах, черные брюки с оттопыренными карманами по бокам. Черные серьезные ботинки. Интересно, где они такой характерной амуницией разжились? Может где-нибудь на «Мосфильме»? На груди какие-то смутно знакомые красные звездочки. Точно. Теперь вспомнил - у всех такие были.
Ночью приснился очень неприятный сон.
Заснуть после него не получалось.
Егор надел халат, открыл форточку и, усевшись на стол, закурил. Нехороший сон. Через елки за окном пробивался фонарь, пробивался с трудом, живая стена слегка шевелилась, впитывая его свет и не пуская дальше, и от этой чужеродности всего окружающего впечатление от сна только усилилось.
Приснилось, что он пришел в некую больницу, что-то оформить. В руках была пластиковая карточка с его фотографией. Он заполнял какие-то бумаги, говорил. Сон был переполнен реализмом, обилием мелких деталей, деловитостью. Наконец, он протянул в стеклянное окошко эту свою карточку. Сидевший там молодой доктор с бородой удовлетворенно что-то записал, а потом протянул Егору фото. Кто был на нем изображен - не запомнилось, но он в ответ кинул его назад в окошко и сказал: «Это Максим (и назвал фамилию Макса). Он умер».
Потом перед глазами понеслись чудовищные подробности о лежавшем здесь теле неопознанного Максима, и что его ударили ножом, и что умер он только в больнице, а может и не умер бы, но о нем никто не заботился.
Перед глазами оказалась фотография с тремя задумчивыми людьми в военной форме с полковничьими погонами. Посередине был Максим.
Было очень тревожно, и физически Егор чувствовал себя нехорошо, а от выкуренной сигареты стало еще хуже.
Посидел еще немного на столе, пережидая накатившую тошноту, пошел в ванну на всякий случай. Стоило увидеть унитаз - сразу вырвало, еле успел попасть.
Вот распереживался. Все же нормально. Успокоить себя не получалось. Логика не помогала.
Посидел на диване. Что-то надо было сделать.
Дверь закрыта.
Подошел и начал дубасить по ней. В голове неуместно пронеслось - дубасить, потому что двери дубовые. Открыли нескоро. Там стоял этот, с жвачкой.
- Где мой друг?
- Какой друг?! - грубый наглый голос, тяжелые мутные глазки.
- С которым мы приехали. Где он? Где живет? С ним все в порядке? - взволнованно забросал верзилу вопросами.
Не положено! - и закрывает дверь.
- Подожди! Ну где он? Недалеко? Здесь, да?
- Сказал не положено! - опять закрывает.
- Да подожди! - Егор придержал створку.
- Руку убрал!
Поборолись за дверь, но тот был сильнее. Егор посмотрел в эти мутные не желающие видеть глазки и коротко ударил в горло.
Громила захрипел, оседая на колени. Егор рванулся в дверь. Черт. Халат еще этот. Но неожиданно, откинув его назад, дубовая створка резко захлопнулась. Кто-то еще там был.
Он нервно заходил по комнате.
Дурацки все получилось.
И Максу не помог, если тому помощь нужна, и делу наверно навредил. Теперь жди последствий. Наконец, устав ходить, забрался на диван и завернулся в одеяло. Надо успокоиться. Последствия все не приходили, постепенно удалось даже задремать.
Сон вспомнился уже в щадящем режиме, смазано, но тревога осталась.
Открылась дверь, и вчерашняя девушка, глядящая уже испуганно, вкатила столик. В дверях стоял угрюмый плотный парень с автоматом.
- Я хочу поговорить с Вадимом. - сказал ему Егор.
Тот кивнул. Они вышли, и Егор пошел умываться. На умывальнике лежала запечатанная зубная щетка, но он сходил, вытащил свою из кармана куртки. Надо рюкзак попросить вернуть. Хотелось свежее надеть. Красная пластиковая рукоять торчала изо рта и немного оживляла незнакомое лицо в зеркале.
Позавтракал сырными бутербродами с чаем.
Появилась девушка и укатила столик.
Кроме этих двоих за весь день больше никто не появлялся. Егор повторил просьбу - угрюмый сказал, что передал.
Трудный вышел день. Занять себя не получалось, так и промаялся до темноты. А потом и после, потому что заснуть тоже не удавалось. А потом, наконец, уставшая голова не выдержала и отключилась.
Вадим появился вместе с утренней тележкой. Отпустил девушку и попросил разрешения позавтракать вместе. Егор сдержался и не стал сразу лезть с расспросами, а вначале понаблюдал за бутербродами, исчезавшими с фантастической скоростью. Леннон сказал, что с утра уж на ногах, все у него дела, дела.
- А где Максим? - не выдержал Егор на пятом.
- А ты шего ношью буянил? - с набитым ртом поинтересовался Вадим.
- Так где он?
- Ты из- за него, что ли?
- Сон плохой приснился.
Вадим, глядя испытующе, ждал продолжения. Егор ждал ответа.
- Нормально все с ним. - прервал затянувшуюся паузу Леннон. - Здесь недалеко живет. Веселится. К девушке пристает. А что?
- Да так. - тревога еще полностью не отпустила, но побороться за оставшиеся бутерброды уже было можно.
- У нас, знаешь, - сказал Вадим, протягивая руку за шестым. - Как-то не принято охранников бить.
- Я был не прав. Хоть он и свинья, но я мог сдержаться.
- Похвальное самобичевание. Только у нас оно, знаешь ли, тоже не принято и не приветствуется. Лучше охранников бить.
Он, наконец, насытился и, вытащив тонкую коричневую сигарету, блаженно закурил, поблескивая очками. Посмотрел на часы.
- Ну готовься. Сегодня в три ты увидишь Цезаря.
- Так уж и Цезаря? - улыбнулся Егор.
- Цезаря. - серьезно повторил Вадим.
6. Цезарь.
Ради Цезаря Егор принял душ и надел последнюю чистую майку, трусы и носки, достав их из принесенного по приказу Вадима рюкзака.
Ради Цезаря решил сочинить еще одну страшную историю, но в этот раз получилось нечто забавное.
