они не на шутку испугались, когда увидели перед собой человека. Морозову Юра сразу закрыл рот, чтобы тот, не дай бог, с. испугу не закричал. Смертина постигла та же участь, только полуминутой позже. Несколько минут парни стояли недвижимо, не проявляя ни малейшего желания к сопротивлению. И только в проблесках сигаретных затяжек они узнали Филатова – друга своего тренера. Тогда, наверное, юные гребцы вздохнули спокойно.

Филатов докурил сигарету и потушил ее в спичечном коробке:

– Бегом отсюда, и чтобы вас никогда здесь больше не было, пока тренер вас не пригласит! Понятно? Родители пусть отвечают по телефону, что вас нет, что уехали в лагерь или еще куда-нибудь. И в самом деле – не суйте нос в чужие дела!

– Дядь Юра, – Смертин оказался храбрее и спросил, – а нашего тренера выпустят?

– Все зависит от вас и от тех, кто хочет ему помочь. Ваше дело – сидеть тише воды ниже травы, и тогда шансы у него будут. – Уходите быстрее отсюда, и желательно тем путем, которым пришли. Никакой самодеятельности!

Когда юноши бросились прочь от этого места, Юра нашел запасные ключи от комнаты Артюшина, которые тот хранил под первым кубком, завоеванным воспитанниками еще в начале семидесятых, и открыл двери.

Кабинет Артюшина не отличался роскошью. В нем выделялся только сейф, накрытый красной скатертью, на которой стоял графин и стакан. Со стороны могло бы показаться, что время здесь остановилось. Пожалуй, по-настоящему претендовал на презентабельность только красный шкаф, в середине которого помещался фаянсовый сервиз, которым, естественно, никто не пользовался. На нижней полке стояли книги по гребле.

Юра знал, что Артюшин, как любой практик, не любил ничего лишнего. Но это-то и оказалось плюсом. Кто бы мог догадаться, что кроме сейфа, который, как заметил Филатов, на днях вскрывался, хозяин кабинета имеет еще один тайник? Филатов достал из связки самый маленький золотистый ключик и подошел к стене, на которой висела картина «Бурлаки на Волге». Картину эту Артюшин, несмотря «на просьбы трудящихся», убирать не соглашался, а предложения заменить ее каким-нибудь современным сюжетом воспринимал с обидой. Позолоченная рама давно потеряла блеск из-за пыли и времени. Филатов вспомнил, что многие думали, что Артюшин – поклонник живописи (тренер любил перед соревнованиями сводить мальчишек в музей), а оказалось совсем банальное: за картиной в стене находился тайник. Впрочем, сними кто-то репродукцию со стены – ничего бы не увидел. Ведь надо было еще сорвать обои, за которыми и находилась заветная ниша. Была она сделана кем-то или до этого додумался Артюшин, неизвестно, но очевидно, что тайник был расположен очень удачно, и когда Юра проделал все необходимые процедуры, то нашел там документы на строительство новой гребной базы. Их было немного – в красной папке он насчитал восемь документов.

Занимаясь просмотром бумаг, Филатов услышал, как к базе приближаются несколько автомобилей. Быстро заделав нишу и поставив репродукцию на место, он двинулся к двери. Но, приоткрыв ее, понял, что путь отрезан. Тогда, запершись изнутри и положив ключи в карман спортивной куртки, он открыл окно, выходящее прямо на пирс, и вылез из него, держа заветную папку в левой руке.

– Держи его! – услышал Юра голоса, а потом увидел, как двое молодых людей в спортивной форме приближаются к нему.

Юра инстинктивно бросился прочь, в сторону дамбы, – там был единственный путь к спасению. Параллельно каналу, а потом выход в город. Хотя в этом случае пришлось бы преодолеть километра два, а затем крутой подъем. Если преследователи решатся догонять его на машине, то тогда шансов у него не будет совсем.

Однако дальше действия разворачивались, как в боевике. Сзади Филатова преследовали двое амбалов, но и впереди, преградив путь к дамбе, его поджидали три спортивно сложенных человека. Все они были вооружены. Оставался один выход – бежать к пирсу и пробовать перебраться на другой берег по воде.

Однако, предвидя такой маневр со стороны Филатова, братки открыли бешеный огонь. Свинцовая очередь подняла столбы песка у пристани, на которой, к счастью для Филатова, стояли несколько моторных лодок, используемых тренерами в процессе обучения гребцов.

Филатов сел в первую попавшуюся лодку и попытался ее завести, но у. него ничего не получилось. В этот момент Филатов понял, что шансов у него нет – все лодки были прикреплены цепью к берегу и, скорее всего, не имели горючего. Корить себя за то, что выход из ситуации не был продуман, не было времени. И тут Юра увидел, как к берегу приближается лодка: На его счастье, кто-то из тренеров, видимо не зная, что произошло недавно на гребной базе, решил здесь остановиться.

Филатов решил не церемониться с тренером и, как только тот вышел на берег, прыгнул к нему в лодку.

– Ты че, мужик, охренел?! – слова наставника утонули в гуле выстрелов. После этого тренер не спрашивал ничего и лишь, прижавшись к корме, полоумно смотрел то на Филатова, то на небо. Через несколько минут, увидев, что вооруженные люди устроили преследование, Филатов, извинившись и спросив своего незадачливого попутчика, умеет ли тот плавать, в буквальном смысле вытолкнул его в воду – от греха подальше.

Колючий ветер поднимал волны, которые бились о борта летевшего по воде катера. Видимо, из-за скорости качка не чувствовалась, но Филатов понял, что ему не хватает навыков вождения, а водной акватории он практически не знает. Впрочем, не требовалось особых познаний, чтобы понять, что длина гребного канала отнюдь не бесконечна.

Юрий понял, что у него при такой скорости есть минут десять. А на берег он выйти не успеет: застрелят, пока будет выбираться из воды. А если и выберется, кто даст гарантию, что на берегу его не поджидают бугровские головорезы?

В любом случае погоня не входила в его планы. Тем более что водные мотоциклы, на которые пересели братки, были и быстрее, и маневреннее его моторки, давно выработавшей свой ресурс.

Как назло, поднялся сильный ветер, неприятно обжигающий лицо и слепящий глаза. Но был в этом и очевидный плюс – в такую погоду спортсмены не рисковали тренироваться, а значит, и праздным зевакам, любующимся греблей, не было большого смысла приходить сюда.

К сожалению, посудина, которую в спешке выбрал Филатов, была непригодна ни к скорости, ни к маневрам. Мотор мог в любой момент заглохнуть. Ко всему прочему он не знал, сколько у него горючего. Поэтому нужно было оторваться от преследователей любой ценой.

Впрочем, никто не был застрахован от шальной пули. И, несмотря на рев мотора, Филатов услышал, как несколько граммов свинца разрезали воздух. А следующая очередь преследователей подняла водную гладь в нескольких метрах от него.

«Неплохо», – Филатов мысленно похвалил своих преследователей и начал более активно лавировать, не собираясь пропускать конкурентов впереди себя. Но это получалось слабо, точнее, совсем плохо. Хоть это и добавило преследователям проблем с прицеливанием, расстояние сокращалось. А впереди уже маячил тупик. И через несколько минут Юрий понял, что если придется обогнуть какое-либо препятствие впереди, то нужно делать слишком широкую петлю, иначе неминуемо впишешься в берег.

Когда впереди показался катер, Филатов подготовился заранее и через несколько секунд обогнул тихоходное судно, заглушив мотор. Лодку по инерции пронесло еще метров пятьдесят, которые Юрий использовал, чтобы повернуть корму прямо на преследователей. Оглянувшись назад, он увидел, как братки сделали то же самое. В этот момент Филатов дернул стартер и, определив максимальную скорость, направил лодку прямо на братков. Они еще до конца не развернулись, не заметив отчаянного поступка своей жертвы.

Его так сильно мотнуло в сторону, что он еле удержал руль и равновесие, но оказался спиной к преследователям. Первый из братков неуклюже притормозил и зарылся носом водного мотоцикла в желтую воду. Это чем-то напомнило Филатову аквабайкеров, что резвятся на своих дорогих игрушках. Они вальсируют, пуская фонтаны брызг и вспенивая барашками водную гладь, прыгают на волнах, делая всевозможные пируэты и кульбиты. Наивысший шик – «прыжок кита»: вместе со своим водным мотоциклом аквабайкер уходит под воду, а затем резко выпрыгивает на большую высоту, которая зависит от мощности