— А какие могут быть сомнения?

— А как же Гаррисон?

— При чем тут Гаррисон?

— Это ведь твой дом, — сказала Харпер. — Значит, это твой адрес, так?

Ричер задумчиво посмотрел на нее.

— Наверное. Думаю, ты права. Если честно, я об этом не задумывался.

— Раз у тебя есть дом, у тебя есть адрес, разве не так?

— Ну хорошо, пиши Гаррисон.

— Улица, номер дома?

Порывшись в памяти, Ричер ответил.

— Почтовый индекс?

Он пожал плечами.

— Понятия не имею.

— Ты не знаешь почтовый индекс своего дома?

Ричер молчал. Харпер с сочувствием посмотрела на него.

— А тебе приходится тяжко, да? — спросила она.

— О чем это ты?

— Называй это как хочешь. Я думаю, это самоотречение.

Он медленно кивнул.

— Да, полагаю, мне действительно приходится тяжко.

— И как ты намереваешься жить дальше?

— Не знаю. Возможно, я привыкну к этому.

— А может быть, и не привыкнешь.

— А ты как бы поступила на моем месте?

— Надо заниматься только тем, к чему действительно лежит душа, — сказала Харпер. — По-моему, это очень важно.

— И ты живешь именно так?

Она кивнула.

— Родители хотели, чтобы я осталась в Аспене. Стала учителем. А я хотела работать в правоохранительных органах. Мне пришлось выдержать страшный бой.

— Мои родители тут ни при чем. Их уже нет в живых.

— Знаю. Все дело в Джоди.

Ричер покачал головой.

— Нет, и не в Джоди. Все дело во мне. Это я сам так обращаюсь со своей жизнью.

Харпер молча кивнула.

— Так что же мне делать? — спросил Ричер.

Она с опаской пожала плечами.

— Ты обращаешься с вопросом не к тому человеку.

— Почему?

— Возможно, я дам тебе не тот ответ, который ты хочешь услышать.

— То есть?

— Ты ждешь, что я посоветую тебе остаться с Джоди. И радоваться оседлой жизни.

— Вот как?

— Мне так кажется.

— Но ты не можешь мне это посоветовать?

Харпер покачала головой.

— Нет, не могу. У меня был близкий мужчина. У нас все было очень серьезно. Он служил в полиции в Аспене. Ты знаешь, между полицией и Бюро существуют трения. Это глупость, на то нет никаких причин, и, тем не менее, все обстоит именно так. И эта неприязнь перешла на личные отношения. Этот мужчина хотел, чтобы я ушла из Бюро. Он умолял меня. Я разрывалась на части, но в конце концов ответила ему нет.

— И это был правильный выбор?

Она кивнула.

— Для меня — да. Надо заниматься тем, чем действительно хочется.

— А для меня это будет правильный выбор?

Харпер пожала плечами.

— Не могу сказать. Но думаю, да.

— Начнем с того, мне нужно определить, чего я на самом деле хочу.

— Ты прекрасно это знаешь. Каждый человек в глубине души знает, что он хочет. А сомнения — это лишь шум, которым ты пытаешься скрыть правду, потому что не хочешь взглянуть ей в глаза.

Ричер отвернулся к фальшивому окну.

— Род занятий? — продолжала заполнять анкету Харпер.

— Глупый вопрос.

— Я напишу: «консультант».

— Что ж, это в какой-то степени облагораживает правду.

В коридоре послышались шаги, дверь открылась, и в зал быстро вошли Блейк и Пултон. В руках новые бумаги, на лицах сияние, свидетельствующее об успехах.

— Возможно, мы уже на полпути к первым результатам, — сказал Блейк. — Новости из Спокана.

— Водитель местного отделения Ю-пи-эс уволился три недели назад, — объяснил Пултон. — Перебрался в Миссулу, штат Монтана, устроился работать на склад. С ним связались по телефону, и он сказал, что, кажется, помнит эту стиральную машину.

— Разве в конторе Ю-пи-эс не осталось никаких документов? — спросила Харпер.

Блейк покачал головой.

— Через десять дней они отправляются в архив. А нас интересует то, что произошло больше двух месяцев назад. Если водитель сможет точно вспомнить день, мы узнаем все точнее.

— Кто-нибудь что-либо смыслит в бейсболе? — спросил Пултон.

Ричер пожал плечами.

— Смотря что понимать под словом «смыслит». Например, я знаю, что в национальной галерее славы бейсбола только двое игроков, у кого в имени или фамилии есть буква «у».

— Причем тут бейсбол? — спросила Харпер.

— В тот день какой-то парень из Сиэттла совершил пять пробежек, — объяснил Блейк. — Водитель слышал это по радио и запомнил.

— Да, раз парень был из Сиэттла, он это обязательно должен был запомнить, — заметил Ричер. — Такое происходит нечасто.

— Один — Малыш Рут, — задумчиво произнес Пултон. — А кто второй?

— Хонус Вагнер, — ответил Ричер.

— Никогда не слышал о таком.

— И ответили из местного отделения агентства проката машин «Хертц», — продолжал Блейк. — Кажется, как раз в день убийства Элисон машину брали на очень короткий срок, вернули уже через два часа.

— Фамилию клиента они сказали? — оживилась Харпер.

Блейк покачал головой.

— У них сломался компьютер. Сейчас его пытаются починить.

— А сотрудник, оформлявший заказ, ничего не помнит?

— Ты шутишь? Хорошо еще если эти люди могут вспомнить свою собственную фамилию.

— Итак, когда мы можем ждать от них вестей?

— Надеюсь, завтра. Если повезет, утром. Но не позже середины дня.

— Разница в поясном времени три часа. У нас все равно будет полдень.