— Так которая из них? Кто истинная цель?
Ричер ничего не ответил. Отошел от окна и сел.
Прежде чем истекли три часа, в комнату предполетного ожидания пожаловал сам капитан. Он провел Ричера и Харпер вниз, и они вышли на улицу через ту же дверь, через которую вошли. У крыльца ждала штабная машина.
— Счастливого пути, — пожелал капитан.
Машина проехала к взлетно-посадочной полосе, на которой стоял одинокий «Боинг». От самолета отъезжали автозаправщики; внизу суетились техники. Лайнер сверкал новой белой краской.
— Самолеты перекрашивают только после того, как мы убеждаемся, что они нам подходят, — объяснил водитель.
Перед открытым люком стоял трап. Вверху толпились члены экипажа, в форме, с пухлыми портфелями.
— Добро пожаловать на борт, — сказал второй пилот. — Свободное место вы отыщете без труда.
В салоне их было двести шестьдесят. Это был обычный пассажирский лайнер, только без каких-либо излишеств. Ни телевизоров, ни полочек с журналами, ни кнопок вызова стюардесс. Ни одеял, ни подушек, ни наушников. Все кресла были одного цвета — защитного. От ткани исходил характерный запах новой вещи. Заняв три кресла, Ричер уселся боком, спиной к иллюминатору.
— За последние несколько дней нам с тобой пришлось порядком налетать, — заметил он.
Харпер села за ним. Пристегнула ремень.
— Это уж точно.
— Так, ребята, слушайте внимательно, — окликнул их второй пилот, выглянувший из кабины. — Этот самолет военный, федеральному управлению гражданской авиации не подчиняется, поэтому предполетное объявление будет на военный манер, договорились? А именно: не беспокойтесь, потому что мы не разобьемся. А если разобьемся, вас непременно расплющит в отбивную котлету и превратит в пепел, так что причин для беспокойства все равно нет.
Ричер улыбнулся. Харпер пропустила шутку пилота мимо ушей.
— Так кто же истинная цель? — повторила она.
— А ты сама подумай.
Самолет покатил по взлетно-посадочной полосе. Через минуту он уже был в воздухе, могучий, уверенный. Развернулся над раскинувшимся внизу Вашингтоном, набирая высоту. Поднялся над облачностью и взял курс на запад.
— Не первая, — принялась рассуждать вслух Харпер. — Первая жертва была выбрана наугад. Чтобы увести нас со следа. Вероятно, и не вторая. Вторая жертва была нужна, чтобы установить четкий рисунок.
— Согласен. Каллан и Кук — это фоновый шум. Дымовая завеса.
Харпер кивнула. Умолкла. Ричер почувствовал, что она шевелится у него за спиной. Выбравшись в проход, Харпер устроилась на трех креслах напротив. Ощущение странное, но знакомое. Между ними ничего кроме ровных рядов одинаковых пустых кресел.
— Но убийца не будет оставлять истинную жертву на самый конец, — снова заговорила Харпер. — У него есть цель, и он хочет поразить ее до того, как кто-то успеет что-либо сообразить.
— Согласен, — повторил Ричер.
— Значит, третья или четвертая.
Ричер молча кивнул.
— Но которая из двух? В чем ключ?
— Во всем. В том же, в чем был и раньше. В уликах. В географии, в краске, в отсутствии насилия.
Обед состоял из холодного сморщенного яблока и кусочка швейцарского сыра — только это и мог предложить холодильник. Рита аккуратно разложила все на тарелке, чтобы сохранить какое-то подобие приличия. Поев, она вымыла тарелку, убрала ее в шкаф и, пройдя в коридор, отперла входную дверь. Постояла на холоде, затем прошла по дорожке вниз. Полицейская машина по-прежнему стояла напротив. Увидев Риту, полицейский опустил стекло.
— Я хочу извиниться, — как можно вежливее произнесла Рита. — Я незаслуженно вас обидела. Просто все это начинает действовать мне на нервы. Разумеется, вы можете заходить в дом когда вам потребуется.
Полицейский озадаченно уставился на нее, судя по всему, мысленно рассуждая: «Ох уж эти женщины!» Продолжая улыбаться, Рита подняла брови и склонила голову, словно повторяя свое приглашение.
— Ну, тогда я зайду прямо сейчас, — сказал полицейский. — Если вы не возражаете.
Рита кивнула, дожидаясь, пока он выйдет. Она отметила, что полицейский оставил стекло опущенным. Когда он вернется, в машине будет холодно. Рита первой прошла к крыльцу. Полицейский торопливо семенил следом. Она решила, что он был на грани отчаяния.
— Вы знаете, куда идти.
Рита осталась ждать в коридоре. Полицейский вышел из туалета с выражением нескрываемого
