«Очень хорошо, mon General[78], смотрите, сколько хотите, но я — это я и Мишель — мой». И Сантен приподняла подбородок и выдержала пристальный взгляд, отвечала прямо, без жеманства или колебаний, пока не увидела, что генерал улыбнулся и едва заметно кивнул.

«Так вот она какая, та, которую выбрал Майкл, — размышлял Шон. — Я надеялся, что она будет девушкой из его собственного народа, которая будет говорить на его родном языке и придерживаться одной с ним веры. Я бы хотел, черт возьми, узнать о ней побольше, прежде чем дать свое благословение. Я бы заставил их повременить, чтобы подумать друг о друге и о последствиях, но времени нет. Завтра или послезавтра Бог знает что может случиться. Как я могу испортить то, что, возможно, может стать их единственным в жизни мгновением счастья?» Генерал еще немного понаблюдал за Сантен, отыскивая признаки скрытой неприязни и мелочности, слабости или тщеславия, но увидел только маленький решительный подбородок, рот, который мог без труда улыбаться, но так же легко сжиматься, и темные смышленые глаза. «Она упорна и горда, — решил он, — но я думаю, она будет верна, у нее хватит сил пройти весь путь». И тогда улыбнулся, кивнул и увидел, как у Сантен спало напряжение, а еще, прежде чем перевел взгляд на Майкла, заметил, что в ее глазах пробуждаются искренняя любовь и симпатия.

— Ну, хорошо, мой мальчик, ты ведь приехал в такую даль не для того, чтобы жевать эту жилистую птичку. Расскажи мне, зачем ты пожаловал, и попробуй удивить меня.

— Дядя Шон, я попросил Сантен быть моей женой.

Шон тщательно вытер усы и положил салфетку.

«Не испорть им этого, — предупредил себя. — Не нагони ни единого облачка на их радость».

Он взглянул на них и начал улыбаться:

— Ты не удивляешь, ты ошеломляешь меня! Я уже перестал ждать от тебя какого-то разумного поступка. — Обернулся к Сантен: — А у вас, молодая леди, конечно же, оказалось слишком много здравого смысла, чтобы не принять это предложение, не так ли?

— Генерал, я отдаю голову на отсечение, признавая, что это не так. Я приняла его предложение.

Шон с любовью взглянул на Майкла:

— Счастливец! Она для тебя чертовски хороша, не упускай ее!

— Не беспокойтесь, сэр. — Майкл с облегчением рассмеялся. Он не ожидал такого мгновенного признания. Старик все еще может удивлять. Майкл, дотянувшись через стол, взял руку Сантен, а она озадаченно посмотрела на Шона Кортни:

— Благодарю вас, генерал, но вы ничего не знаете обо мне… или моей семье. — Сантен припомнила тот доскональный допрос, которому ее собственный отец подверг Майкла.

— Я сомневаюсь в том, что Майкл намеревается жениться на вашей семье, — сухо произнес Шон. — А что касается вас, моя дорогая… Что ж, я, без ложной скромности, — один из лучших знатоков лошадей в Африке. Могу оценить подходящую молодую кобылку, когда ее вижу.

— Вы называете меня лошадью, генерал? — игриво возмутилась Сантен.

— Я называю вас породистой лошадью, и я был бы удивлен, если бы вы не оказались сельской девушкой и наездницей и если бы у вас не было какой-нибудь довольно замысловатой родословной. Скажите мне, что я не прав, — бросил вызов Шон.

— Ее папа — граф, она скачет так, словно она — кентавр, и у них есть поместье, прежде состоявшее в основном из виноградников, пока гунны не разбомбили его.

— Ха! — Шон смотрел победителем, а Сантен показала жестом, что сдается.

— Он знает все, этот твой дядя.

— Не все… — Шон снова повернулся к Майклу. — Когда вы планируете сделать это?

— Я хотел бы, чтобы мой отец… — Майклу не пришлось закончить свою мысль. — Но у нас так мало времени.

Шон, которому точно было известно, как мало имелось у них времени, кивнул:

— Гарри, твой отец, поймет.

— Мы хотим пожениться прежде, чем начнется весеннее наступление.

— Да. Я знаю. — Шон нахмурился и вздохнул. Некоторые из его пэров могут бесстрастно отправлять туда молодых солдат, но он не столь профессионален, как они. Он знал, что никогда не сможет ожесточиться и привыкнуть к боли и чувству вины за то, что посылает молодых людей на смерть. Начал говорить и остановил себя, снова вздохнул и продолжил:

— Майкл, это только для твоего сведения. Хотя, так или иначе, ты узнаешь об этом довольно скоро. Всем эскадрильям истребителей отдан боевой приказ. Его суть в том, чтобы не дать возможности противнику вести наблюдение с воздуха за нашими позициями. Мы бросим все эскадрильи на то, чтобы помешать германским наблюдателям следить за нашими приготовлениями в течение ближайших недель.

Майкл сидел тихо, обдумывая то, что сказал ему дядя. Это означало, что, насколько он мог себе представить, забегая вперед, будущее будет одной непрерывной беспощадной схваткой с германскими истребителями. Таким образом, его предупредили, что лишь немногие пилоты-истребители могли бы рассчитывать остаться в живых после этой битвы.

— Спасибо, сэр, — произнес Майкл тихо. — Мы с Сантен поженимся скоро… так скоро, как только сможем. Могу я надеяться, что вы будете присутствовать?

— Я могу лишь обещать, что сделаю все, что в моих силах, чтобы присутствовать. — Шон поднял глаза на Джона Пирса, возвратившегося в сад: — Что у тебя, Джон?

— Прошу прощения, сэр. Срочное донесение от генерала Ролинсона [79].

— Я иду. Дай мне две минуты. — И повернулся к своим молодым гостям: — Чертовски ужасный ленч, я сожалею.

— Вино было превосходным, а компания — еще лучше, — возразила Сантен.

— Майкл, иди и найди Сангане и «роллс». Мне нужно поговорить с этой молодой леди конфиденциально.

Шон предложил Сантен руку, и они вслед за Майклом вышли из садика и пошли по крытой галерее по направлению к каменному порталу монастыря. Только стоя рядом с генералом, Сантен поняла, какой он большой, и увидела, что он слегка хромает, так что звук его шагов на каменном полу раздавался неравномерно. Заговорил тихо, но убедительно, слегка наклоняясь над ней, чтобы выделить, сделать весомым каждое слово.

— Майкл — прекрасный молодой человек, он добр, внимателен, чуток. Но не обладает той безжалостностью, которая необходима мужчине в этом мире, чтобы взобраться на вершину горы. — Шон остановился, и Сантен внимательно взглянула на него. — Я полагаю, что у вас есть такая сила. Вы еще слишком молоды, но я верю, что вы станете сильнее. Я хочу, чтобы вы были сильной ради Майкла.

Сантен кивнула, не найдя слов для ответа.

— Будьте сильной для моего сына, — мягко произнес Шон, и она вздрогнула.

— Вашего сына? — В его глазах был ужас, который он поспешно спрятал, поправляя себя.

— Прошу прощения, его отец и я — близнецы, и я иногда думаю так о Майкле.

— Я понимаю, — ответила Сантен, но почему-то почувствовала, что это не было ошибкой. «Однажды я займусь этим, пока не выясню правду».

Шон повторил:

— Присматривайте за ним хорошенько, Сантен, а я буду вашим другом до гробовой доски.

— Я вам обещаю, что буду присматривать за ним. — Она пожала ему руку, и они подошли к входу, где Сангане ждал с «роллс-ройсом». — Au revoir, General[80].

— Да, — кивнул Шон. — До той поры, когда мы снова встретимся. — И помог ей сесть на заднее сиденье автомобиля.

— Я дам вам знать, как только мы выберем день, сэр. — Майкл пожал руку дяди.

— Даже если я не смогу быть с вами, будь счастлив, мой мальчик. — Шон Кортни, долго смотрел, как степенно и спокойно, фырча мотором, «роллс» уезжает по дорожке, а затем нетерпеливо пожал плечами, повернулся и зашагал назад через крытую галерею своими длинными неравномерными шагами.