— Какой сюрприз встретить вас здесь.
Он вскарабкался к ней и с силой обнял.
— Ты пришла рано.
— Папа рано лег… — Она не договорила, так как Майкл закрыл ей рот поцелуем.
— Я видела новые самолеты, — прошептала Сантен, когда они разомкнули губы, чтобы отдышаться, — но не знала, который из них — твой. Все одинаковые. Мне было тревожно от того, что я не знаю, в котором — ты.
— Завтра мой самолет будет снова желтым. Мак покрывает его новым слоем лака.
— Мы должны договориться о сигналах, — сказала она, беря одеяла и принимаясь обустраивать гнездышко между тюками соломы.
— Если я вот так подниму руку над головой, это будет означать, что вечером жду тебя в амбаре.
— Именно этот сигнал я и буду высматривать во все глаза. — Сантен улыбнулась ему, а потом похлопала ладонью по одеялам. — Иди сюда. — Ее голос стал хрипловатым и как бы мурлыкающим.
Позже, когда она лежала, прижав ухо к его обнаженной груди, и слушала, как бьется сердце, он слегка пошевелился и прошептал:
— Сантен, так не пойдет! Ты не можешь ехать со мной в Африку.
Она быстро села и внимательно посмотрела на него; линия ее рта стала жесткой, а глаза, темные, как оружейная сталь, опасно светились.
— Ну, представь, что сказали бы люди? Подумай, что будет с моей репутацией, если я стану путешествовать с женщиной, которая мне не жена.
Сантен продолжала смотреть на него, но губы ее смягчились и на них начала появляться улыбка.
— Хотя должно же быть какое-то решение. — Майкл сделал вид, что ломает над этим голову. — Придумал! — Он щелкнул пальцами. — А что, если я женюсь на тебе?!
Она опять легла щекой ему на грудь.
— Только чтобы спасти твою репутацию.
— Ты еще не сказала «да».
— О, да. Да! Миллион раз да!
И тут же в своей манере задала прагматический вопрос:
— Когда, Мишель?
— Скоро, как можно скорее. Я познакомился с твоей семьей, а завтра повезу тебя познакомиться с моей.
— Твоей семьей? — Она отодвинулась. — Твоя семья — в Африке.
— Не вся. Большая ее часть находится здесь. Когда я говорю «большая», то имею в виду не количество, я имею в виду самую важную, хоть и малочисленную, ее часть.
— Не понимаю.
— Поймешь, ma cherie[73], обязательно поймешь!
О задуманном Майкл подробно рассказал Эндрю.
— Если ты попадешься, я стану отрицать, что мне хоть что-то известно обо всем этом нечестивом замысле. Более того, я с большим наслаждением буду председательствовать в военном трибунале, где тебя будут судить, и буду лично командовать расстрельным взводом, — предупредил Эндрю.
Майкл шагами измерил твердую площадку на краю северного поля со стороны имения де Тири, наиболее удаленную от базы эскадрильи. Ему пришлось скрытно, на бреющем полете перемахнуть на ярко-желтом СЕ-5а через посаженные в линию для защиты поля дубы, а затем, почти впритирку перелетев через каменную стену высотой семь футов, убрать скорость и позволить самолету плюхнуться на мягкую землю. Майкл быстро затормозил и, не выключая мотор, выбрался на крыло.
Сантен выбежала из-за угла. Она выполнила его указания и тепло оделась: на ней были отделанные мехом сапоги, желтая шерстяная юбка, желтый шелковый шарф на шее. Поверх всего этого — блестящая накидка из песца, капюшон которой на бегу болтался за спиной. На плече — сумка из мягкой кожи на длинном ремне.
Майкл спрыгнул и закружил ее в своих объятиях.
— Смотри! Я надела все желтое — это твой любимый цвет.
— Умница! — Он опустил ее на землю. — Вот! — Вытащил из кармана шинели взятый взаймы летный шлем и показал, как надеть его поверх густых темных локонов и застегнуть пряжку под подбородком.
— Ну что, правда, у меня теперь доблестный и романтический вид? — спросила Сантен, позируя перед ним.
— Ты просто прекрасна! — И это было правдой. Щеки ее раскраснелись от волнения, а глаза блестели.
— А теперь пошли. — Майкл взобрался на крыло и опустился в крошечную кабину.
— Такая маленькая… — Сантен в нерешительности остановилась на крыле.
— Да и ты ведь тоже, но мне кажется, что ты еще и боишься, а?
— Боюсь! Вот еще! — Она бросила на него мгновенный взгляд, полный совершеннейшего презрения, и начала забираться.
Это оказалось трудным делом, осложнявшимся тем, что ей нужно было поднять юбки выше колен и, рискованно балансируя над открытой кабиной, сесть в нее так, как красивая птица усаживается на свое гнездо, где высиживает яйца. Майкл не смог устоять перед искушением и, пока Сантен опускалась, просунул руку под юбки, почти до соединения обтянутых шелком бедер. Сантен вскрикнула от негодования:
— Вы нахал, месье! — и плюхнулась ему на колени.
Майкл пристегнул ремень безопасности и потерся носом о ее шею под нижним краем шлема.
— Теперь ты в моей власти. Уж отсюда не убежишь.
— Я и сама не уверена, что мне этого хочется, — хихикнула она.
Потребовалось еще несколько минут, чтобы они нашли место для всех юбок и мехов Сантен и убедились, что Майкл сможет работать рычагами управления.
— Все готово, — сказал он ей и порулил в конец поля, выгадывая каждый возможный дюйм, потому что земля была мягкой, а взлетная полоса — короткой. Мак по его просьбе разрядил оба пулемета, а из «викерса» слил охлаждающую жидкость, что экономило почти шестьдесят фунтов веса, но и при этом они были тяжеловаты для взлетной полосы такой длины.
— Держись. — Майкл открыл дроссель, и большой истребитель рванулся вперед.
— Слава Богу, ветер южный, — пробормотал летчик, почувствовав, как самолет отрывается от клейко- грязной земли и изо всех сил стремится поднять их в воздух.
Когда перелетели через дальнюю стену, почти касаясь ее, Майкл слегка накренил машину, чтобы приподнять левое крыло над одним из дубов, после чего стали набирать высоту. Майкл ощущал, насколько Сантен напряжена, и решил, что она и правда боится.
— Теперь мы в безопасности, — попытался перекричать он грохот мотора. Сантен повернула голову, в ее глазах был не страх, а наивысший восторг.
— Как красиво! — И она поцеловала его.
Ему доставило радость осознание того, что она разделяет его страсть к полетам.
— Мы пролетим над шато, — сообщил Майкл и, выполнив резкий крен, снова снизился.
Для Сантен это было вторым из самых чудесных переживаний и впечатлений за всю жизнь. Лучше верховой езды или музыки, почти таким же прекрасным, как любовь Майкла. Она чувствовала себя птицей, орлом, ей хотелось громко кричать о своей радости, задержать это мгновение навсегда. Хотелось всегда быть в небе, где вокруг нее завывает буйный ветер, а крепкая рука мужчины, которого она любит, обнимая, защищает.
Внизу лежал новый мир: знакомые с раннего детства места, теперь представшие ее взору в другом, и очаровательном, измерении.
— Вот таким ангелы и должны видеть мир! — воскликнула она, и Майкл улыбнулся ее фантазии.
Шато вырисовывался впереди; раньше Сантен не представляла, какой он большой, какая розовая и красивая у него крыша из обожженной черепицы. А вот и Облако, на поле за конюшней, скачет галопом, старается обогнать желтый самолет. Сантен рассмеялась и прокричала на ветру:
— Скачи, мой дорогой! — И тут они пронеслись над ним.
