В дверь кабинета постучали.

— Да! — громко ответил Коновалов.

— Товарищ полковник! — В открывшейся двери показался молодой испуганный офицер с погонами старшего лейтенанта. — Разрешите?

— Что случилось?

— Появилась связь с объектом «Среда» и с двумя подлодками в Северной Атлантике.

— Иду, — кивнул полковник. — Разрешите? — Он взглянул на контролера.

— Да. Конечно, — качнул рукой тот. — Занимайтесь своим делом.

Старший контролер проводил взглядом Коновалова и, когда за ним закрылась дверь, обратился к Васнецову.

— Наверное, хорошо, Владимир, что мы сейчас одни остались.

— Да? — удивился подполковник. — Что же вы хотите мне сказать такого, что не хотели говорить при моем начальнике?

— Я хочу вас завербовать, — прямо и честно заявил старший контролер.

— Что? Как это? Разве мы не одному делу служим?

— Это само собой. Но кто и как понимает суть службы? Мы служим нашему работодателю, то есть своим министерствам? Мы служим политическому режиму? Или все-таки России?

— А как вы думаете? — нахмурился Владимир Васнецов.

— Послушайте. Все, что я вам сейчас скажу, должно остаться тайной, невзирая на ваше решение.

— Любопытно…

— Не перебивайте. Ваше легкомысленное отношение к секретности может повлечь вашу гибель. И вы должны это четко осознавать.

— Вы угрожаете мне?

— Я предупреждаю. Сейчас особый период и властвуют особые законы и правила. Война внесла свои коррективы в нашу жизнь.

— Я офицер. Офицер режимного объекта. Я знаю, что значит держать язык за зубами.

— Вот и славно, — кивнул контролер. — Так вот. Есть определенный список людей, составленный нами довольно давно и лишь корректируемой со временем. Этот список сделан на случай большой войны, которая, увы, началась. Так вот, все эти люди подлежат уничтожению. Разумеется, негласно.

— И кто это? — Васнецов был озадачен таким поворотом.

— Среди них политики. Даже представители правительства, Государственной Думы, министерств и ведомств. Местных властей в регионах. Неправительственных организаций. Влиятельные журналисты и даже некоторые деятели культуры, кое-кто из олигархов. Есть и высшие военные чиновники, и представители силовых структур. Ну, с силовиками разберутся наши люди в этих ведомствах. А вот в этом блокнотике, — контролер достал небольшой блокнот из внутреннего кармана своего пиджака, — тут люди, которых вы имеете право ликвидировать, если даете согласие стать одним из наших чистильщиков. Это люди, которые в мирное время, мягко говоря, бесполезны, а в военное — опасны. Нами давно проанализированы их взгляды на жизнь и возможные модели поведения в особый период, который настал. Это пятая колонна. Пятый легион.

— Вы хоть понимаете, что предлагаете мне? — нахмурился Васнецов.

— Разумеется, понимаю. Главное, чтобы вы меня поняли. И поняли правильно.

— Я офицер, а не убийца!

— Вы военный, Владимир. А военный — убийца по определению. Вы ведь с тем же успехом, с каким являетесь офицером объекта противоракетной обороны Москвы, могли быть дежурным в ракетной шахте, где покоится, ожидая черного дня десятиголовый «Сатана» — «СС-восемнадцать». Или командиром расчета передвижной пусковой установки «Тополь-М». Или пилотом бомбардировщика. Выполнение вами в тех условиях своего долга не делало бы вас убийцей? Да и простой солдат, вжимающий спусковой крючок своего АКМ?

— Вы передергиваете, товарищ, не знаю как там вас по званию. То верность присяге… Война… Солдатский долг…

— Война. Совершенно верно. Война, — спокойно кивнул контролер. — Именно война и началась. Но разве не должен верный присяге и Родине воин уничтожать как внешних врагов, так и внутренних во имя достижения победы и спасения своей страны? Неужели эти несколько десятков аморальных человек достойны вашего сочувствия, а миллионы безвинных иностранцев, на кого падут наши ракеты, недостойны этого? Или знать в лицо человека, которого должен убить, и смотреть ему в глаза намного тяжелее, чем нажать на кнопку и не видеть, сколько детей, женщин, стариков и домашних кошечек с попугайчиками это действие превратит в пепел?

— Я не нажимал кнопку!

— Но если бы вы были дежурным в ракетной шахте или командиром «Тополя», разве вы не нажали бы ее, как того требует от вас долг перед Родиной и данная ей клятва?

— Почему вы сами этого не сделаете? У вас же такая могущественная спецслужба, как вы говорите…

— Знаете, Владимир, в чем импотенция власти и внешней политики в нашей стране? — Контролер усмехнулся. — В маленьких размерах главного органа. Органа насилия. У нас, при огромных размерах страны, безобразно маленькая армия. Маленький бюджет спецслужб. Маленький штат этих самых служб. И оклады, простите, несоразмерны задачам. Кто-то у нас боится, что большая и сильная армия и гигантский монстр, подобный былому КГБ, снова подорвут экономику страны. Хотя это еще вопрос, что именно подорвало экономику былого СССР. Огромная и мощная армия и военные расходы? Воздействие внешних подрывных сил с привлечением внутренних подрывных элементов или откровенная тупость, пассивность, инертность и маразм провонявших нафталином кремлевских старцев, которые похоронили великую идею под грудами блестящих побрякушек, торжественно навешиваемых друг на друга, и под тоннами макулатуры с победными прокламациями в честь достижений очередной пятилетки? Именно слабость нашей страны в военно-политическом и разведывательном отношении привела нас к тому, что сегодня произошло. Нет в мире баланса. Нет равновесия. Никто не спорит с тем, что в Союзе была уйма проблем и недостатков. Но теперь-то все иллюзии насчет того, что нашу жизнь хотели сделать лучше, рассеялись окончательно. Нас должны были выбить из седла, и они это сделали. И дело не в идеологии. Наша страна при любой власти и во все времена была бельмом на глазу для тех, кто жаждал мирового господства. Наша утраченная сила могла бы удержать некоторые горячие головы от этого хаоса. И поэтому нам не удалось вовремя предотвратить удары по метро, а значит, и по столице, которые буквально нас обезглавили. Именно предчувствуя это, нами был разработан план создания специального резерва из числа патриотов. Мы занимались этим последний год и особенно этот месяц. И продолжаем, как видите. Нам нужна помощь наших благонадежных граждан. Не думайте, что мы хотим сделать кровавую работу чужими руками. Мы тоже в этой связке. Но любая помощь, особенно от военных профессионалов, нам просто необходима. Этот секретный план носил безобидное название «Артель». Но цели широки. Подумайте, после наступившего периода кто-то должен будет брать бразды правления в свои руки. Кто-то должен будет повести за собой народ и возрождать разрушенное. И кто это будет? Может, эти люди? — Он кивнул на блокнот. — Те, кто может вообще нас привести к полному и безоговорочному поражению. Или другие? Истинные граждане своей страны, для которых существует понятие «Родина» и кто не продался с потрохами золотому тельцу и собственным алчным амбициям?

— Могу я взглянуть?

— Конечно. Посмотрите. На каждой странице фотография и краткое досье. Только открывается он при помощи маленького замка. Если попытаться вскрыть блокнот, минуя его, то в обложке и корешке лопнут микрокапсулы и кислота уничтожит страницы из специальной бумаги раньше, чем вы успеете на них взглянуть. Код замка — два-два-ноль-шесть-два-ноль-один-два.

Подполковник осторожно набрал цифры и стал листать блокнот, глядя на легко узнаваемые лица довольно известных людей. Он иногда качал головой, в такой сдержанной форме выражая свой шок от того, кто был занесен в этот список приговоренных.

— Постойте, но из-за этого человека посадили в тюрьму офицера, который покушался на его