когтями и зубами. То есть жизнь вошла в такое вот русло, и продолжалось так годами. И вдруг! Оказывается! Что-то может измениться! Представь себе, что люди почувствовали. Ведь этот мир уже стал привычным. Тот старый мир уже почти забыт и покрыт презрением оставшихся в живых, которые в этой связи считают себя лучше тех, кто выжить не сумел. Многие не хотят никаких перемен. Другие верны фанатично своим чудаковатым идеалам и считают, что эту миссию должны исполнить они, а не вы. Третьи боятся потерять свободу, и в этом смысле они солидарны с первыми. То бишь они не хотят перемен.

— Боятся потерять свободу? Да какая это свобода — жить в подвалах и всего бояться? — Николай повернул голову и удивленно уставился на Людоеда.

— Мы живем в царстве зла, парень. Вот если раньше была какая-то борьба добра и зла, то сейчас… А что такое зло? Все очень просто. Зло — это неправильно понятая свобода. Я лично не вижу ничего удивительного в том, что именно сейчас люди свободны. Нет рамок и ограничений. Нет уставов, законов, уголовного кодекса и конституции. Нет милиции и прокуратуры. Нет больше дорожных знаков и бюрократии. Только рамки личной совести у каждого. Это может показаться тебе невероятным, но многие, очень многие категорически не хотят перемен. Прошло двадцать лет, парень. Все вроде устаканилось. Мало кто захочет новых потрясений. Они из кожи вон полезут, чтобы вам помешать. Только редкие очаги остатков былой цивилизации могут согласиться с вами. Вроде этой конфедерации. Или вашего Надеждинска, который, судя по рассказам твоих товарищей, на этот союз похож. Так что не удивляйся.

— Это просто бред какой-то, — поморщился Николай. — Мы же благо для всех хотим сделать.

— А кто сказал тебе, что это благо абсолютно для всех? Кто тебя просил за всех решать? — Людоед усмехнулся. — Наивный какой.

— Разве люди не понимают, что они погибнут иначе!

— А кто сказал, что это факт? Ну, даже если и факт… Человеку свойственно разрушение. И саморазрушение. Ты еще этого не понял? Если ты не понял этой очевидной истины, живя в мире, разрушенном ядерной войной, то почему они должны понимать твои доводы? — Крест достал из кармана смятую пачку от сигарет. — Вот. Полюбуйся. Крупным шрифтом написано: «Курение вредит вашему здоровью». А на другой стороне: «Курение — причина раковых заболеваний». Люди все равно курят. И я курю. И Варяг твой трубкой пыхтит. Или вот помню, сколько по телевизору показывали аварий. Машина ехала на большой скорости и врезалась куда-то. Морду водителя по лобовому стеклу как морковку на терке размазало. А люди один хрен носились и бились. Человек забивает гвоздь, и вроде он понимает, что может долбануть себе по пальцу молотком. Но не думает об этом, пока не долбанет. А потом сразу кричит. Ненавидит и гвоздь, и молоток, и эту деревяшку, в которую забивал гвоздь, и эту суку жену, которая попросила его сей гвоздь забить. Но только не себя. Человеческое эго и его безмерная тупость хуже атомного оружия. Само по себе изделие, будь то сигарета, автомобиль, молоток или чертова ядерная бомба, совершенно ни черта не значит. Но вот в руках человечишки…

— Глупо. Как все мерзко и глупо.

Николай прикрыл глаза, вспоминая свое видение, в котором он ехал в поезде метро, где сидели равнодушные люди. Тоска сжала сердце. Стала болеть рана в боку. Рана… Он вдруг ощутил, как ему не хватает общения с этой девушкой. Снова захотелось уйти в небытие, где можно будет с ней пообщаться… Он тут же вспомнил великана и взглянул на Илью.

— Послушай, ты слышал истории про оборотня, который днем в городе, а ночью в метро уходит?

— Да кто этих небылиц не слышал, — хмыкнул Людоед, закуривая. — Конечно слыхал.

— У него пулемет как у тебя, — произнес Васнецов обличающим тоном. — Я видел его. У него точно такое оружие.

Людоед медленно повернул голову. Посмотрел Николаю в глаза и вдруг недобро засмеялся.

— Ты что, думаешь, он — это я? Ну, чудак. Эта пушка весит полтора пуда. Как с ней таскаться? Да и ростом я пониже намного…

— Погоди, а я ведь не говорил, что он ходит с этим пулеметом. И откуда ты знаешь, что он очень высокий? Как…

— Да успокойся ты, — перебил его Илья. — Знаю, потому что я видел его в прошлом году на станции «Полянка».

— Но ты только что сказал, что это небылица!

— То, что о нем рассказывают. Просто какой-то амбал смастерил себе хитрый костюм. Или умыкнул из какого-нибудь военного НИИ. И бродит по метро, морлоков истребляет. Он, наверное, умом двинутый. Мстит им за что-то. А из него чуть ли не полубога-полудьявола сделала народная молва.

— А ты не разговаривал с ним?

Людоед снова засмеялся.

— Мы тогда от него еле ноги унесли. Я ведь в то время с черными сталкерами был. С мародерами. Мы напоролись на его тайник. Он из темноты появился и очередь по нам дал. Может, упредить хотел просто. Но нам-то… Кто гарантию даст, что следующая очередь не будет на поражение?

— Ну а пулемет этот? Откуда у тебя такой?

— Слушай, ты достал уже. Такое оружие было в оружейных тайниках посольств некоторых натовских стран. И патронов в достатке. На всякий случай, как говорится. И в подвале, на складе центра Службы внешней разведки оружие всякое иностранное. В том числе и это. Там у них тир в подвале был оборудован. Короче, кончай тут на меня ярлыки навешивать. А то я начну навешивать оплеухи.

— Извини, — сконфуженно пробубнил Васнецов и умолк.

— На вот. Это тебе. — Людоед достал из висевшего у него на ремне планшета записную книжку с черной кожаной обложкой и положил ее на старое синее военное одеяло, которым был накрыт Николай.

Васнецов уставился на записную книжку и ощутил колики в животе. Это казалось невероятным, но перед ним лежало то, что пыталась дать ему Рана в последнем странном сне.

— Откуда… это?

— Вчера сталкеры приходили с Лужников. Армаген и Барс. Вы, оказывается, знакомы. Я-то их уже лет пять знаю. Они, между прочим, тебя проведать приходили. Это их группировка нам на помощь пришла во время обороны. Но их тогда не было. Они ходили за город в какой-то там военный бункер. Вернулись вчера утром и узнали, что случилось и из-за кого. Ну и пришли. Барс просил эту книжку тебе отдать, когда ты очухаешься. И просил пожелать тебе удачи в вашей миссии.

— Я видел эту записную книжку во сне! Как такое может быть?!

Людоед кашлянул и выпустил клуб сизого дыма.

— Да мы вчера тут возле твоей койки сидели и разговаривали, пока ты дрых. И про этот ежедневник в том числе. Вот тебе и приснилось.

— Но я видел его именно таким!

— Да брось. Это сейчас тебе так кажется. Сон — штука такая… Мне вот на той неделе приснилось, что я по Луне хожу. Ищу там какой-то луноход. И после этого вы появились. На луноходе. Так что ты сильно не заморачивайся на своих снах. Особенно после того, что с тобой приключилось в парке.

— В каком парке?

— В Битцевском. Сталкеры сказали, что тебя там чуть пси-волк не обратил. Было такое?

— Было.

— Ну, вот то-то же. Ты с мозгами своими осторожней теперь будь. А то сам с собою сделаешь то, что волк не успел.

— То есть? Что ты имеешь в виду?

— До сумасшествия себя доведешь. Вот что. Года четыре назад, когда я мародерил, был у нас в группе один. Тоже на пси-волка наткнулся. Но мы успели зверя убить. Не обратил он подельника нашего. Однако тот всякое видеть стал. Мы по квартирам ходили, а он людей там видел. Конечно, никаких людей там давно не было, а он видел какие-то фантомы жильцов, на момент когда вся катавасия началась. Истерики жуткие закатывал. То где-то в квартиру бандиты врываются и насиловать да грабить начинают, а он помешать пытается, но, естественно, безрезультатно. Однажды он видел, как мамаша грудничка своего в ванной утопила и сама повесилась. Жуткое с ним после таких видений творилось. В один прекрасный день он увидел такое, что даже описать нам не смог, взял в той квартире да не выдержал и сиганул из окна. А между прочим, тринадцатый этаж был. Несчастливое, блин, число.