Away she goes up hill and down, And to the wood at length is come; She spies her Friends, she shouts a greeting; Oh me! it is a merry meeting As ever was in Christendom. The owls have hardly sung their last, While our four travellers homeward wend; The owls have hooted all night long, And with the owls began my song, And with the owls must end. For while they all were travelling home, Cried Betty, 'Tell us, Johnny, do, Where all this long night you have been, What you have heard, what you have seen: And, Johnny, mind you tell us true.' Now Johnny all night long had heard The owls in tuneful concert strive; No doubt too he the moon had seen; For in the moonlight he had been From eight o'clock till five. And thus, to Betty's question, he Made answer, like a traveller bold, (His very words I give to you,) 'The cocks did crow to-whoo, to-whoo, And the sun did shine so cold!' — Thus answered Johnny in his glory, And that was all his travel's story.
Уж смерклось. Ровный свет луны Лежит на рощах и лугу. Бог весть откуда гулкий клич Подруге шлет угрюмый сыч. Тоскливо в лунной тишине 'Угу!' — плывет — 'Угу-у! Угу-у!'. Что так спешишь, что так дрожишь, Что не в себе ты, Бетти Фой? Зачем на пони водружен Бедняжка слабоумный Джон, Сыночек горемычный твой? Уж все в округе спят давно. Сними, сними его с седла! Он горд, он радостно мычит; Но, Бетти! он ли вдруг помчит Сквозь сумрак вешний, как стрела? Но Бетти знает лишь одно: В беде соседка, Сьюзен Гей; Она стара, она больна, Совсем одна живет она, И очень худо нынче ей. А рядом ни души живой, Ни дома на версту вокруг. Кто вразумит их в эту ночь, Как старой Сьюзен им помочь, Чем облегчить ее недуг? Они одни, темно кругом, И мужа Бетти дома нет: Он дровосек; в соседний дол Вчера он лес валить ушел. Что делать им? Кто даст ответ? И Бетти пони своего Тогда выводит со двора. Конек тот всюду и везде — Что на кормежке, что в узде — Являл отменно смирный нрав. Оседлан добрый пони вмиг, И — случай видан ли такой? — В дорогу Бетти снаряжен Бедняжка слабоумный Джон, Ее сыночек дорогой.
