не близкого человека, а опасного незнакомца.

– Ты не собираешься отдавать Бахира в руки закона, – медленно изрекла она. – Боишься, что он расскажет магистрату об украденных у султана драгоценностях.

Грант молчал, обдумывая, что можно сказать, а о чем лучше умолчать.

– Всего одну драгоценность, – тихо произнес он. – Огромный, редкой чистоты рубин, который когда-то принадлежал царице Клеопатре. Камень носит название «Глаз дьявола».

Признание ошеломило Софи.

– Значит, ты действительно вор, – прошептала она. – He просто дразнил брата за обедом, а говорил правду.

– А вот это было ошибкой. Не думал, что правда когда-нибудь всплывет. – Грант взял Софи за руку и умоляюще заглянул ей в глаза. – Все в прошлом. Клянусь, не собираюсь продолжать прежние подвиги. Пожалуйста, поверь. Я забирал богатство только у тех, кто нажил его неправедным путем. Султан торговал опиумом, то есть практически убивал людей.

Грант пытался оправдать собственные действия. Надеялся, что возлюбленная простит преступления, как прощают невинные мальчишеские шалости. А она чувствовала себя оскорбленной, униженной и… разочарованной.

Софи вырвала руку и не терпящим возражения тоном скомандовала:

– Вернешь рубин Бахиру.

– Но у меня его нет. Продал в Риме агенту русского царя.

– В таком случае отдашь деньги, чтобы владелец смог выкупить камень.

– Слишком поздно. Кражу «Глаза дьявола» заказал царь. Он мечтал о рубине много лет и не уступит его ни за какую цену.

Софи вздрогнула от ужаса.

– Но если не вернешь драгоценность, – напомнила она, пытаясь придать голосу оттенок уверенности, – Бахир тебя убьет.

– Забудь о Бахире. С ним я разберусь.

– Что значит «разберусь»? Хочешь сказать, что убьешь его?

– Разумеется, нет. Всего лишь посажу на корабль и отправлю в Турцию. Больше он не вернется.

Грант выдержал ее взгляд. Софи захотелось броситься ему в объятия и простить все то, что он совершил. Но как можно ему доверять?

– Я не верю тебе.

– Ты же знаешь, что я не убийца.

Софи покачала головой.

– Думала, что знаю, однако ошиблась.

Да, теперь уже невозможно открыть правду о Люсьене. Нельзя позволить сыну оказаться в родстве с похитителем драгоценностей. Больше того, внезапно возник весомый повод раз и навсегда вычеркнуть Гранта из собственной жизни.

Изгнать и забыть – ради Люсьена.

Ледяным тоном Софи произнесла:

– Впредь твое появление в Малфорд-Хаусе крайне нежелательно. Держись подальше и от меня, и от моего сына. Иначе я вынуждена буду обратиться в суд.

– Зря вы не разрешили мне перерезать бандиту горло, – посетовал Рен. – Негодяй непременно вернется, вот увидите!

Серый свет утра резал глаза. Грант вошел в гардеробную и направился прямиком к умывальнику, чтобы сполоснуть лицо холодной водой. Голова раскалывалась от боли.

Вчера, поздно вечером, он отвез Софи домой. Потом вернулся к себе, забрал связанного Бахира и переправил в порт. Разыскал готовый отплыть в Константинополь корабль, заплатил капитану кругленькую сумму и получил обещание держать турка в трюме до прибытия на место.

Завершив операцию, вернулся домой и напился до беспамятства.

– Не могу убить человека, – мрачно ответил он и потянулся за полотенцем. – Еще не окончательно опустился.

А вот Софи считала, что окончательно. Смотрела холодными, недоверчивыми глазами. Возможно, она права. Во время схватки в кабинете ярость окончательно затмила разум: еще немного, и налетчику пришел бы конец. Но одно дело – убить, защищая собственную жизнь, и совсем иное – лишить жизни связанного,