– Твоя тактика мне известна, и я не позволю увести себя в сторону от того, что должна сказать. Не важно, участвовал ты в гонке или просто смотрел, как рискуют жизнью другие. Главное, что ты подверг моего сына смертельной опасности. Если бы случилось непредвиденное – к примеру, кто-то не смог удержать лошадей…

В голосе Софи звучал неподдельный ужас. Пытаясь успокоить ее, Грант положил руки на гордо расправленные плечи.

– Но я привез Люсьена домой целым и невредимым. Ему не угрожала опасность.

Резко поведя плечами, Софи сбросила ладони Гранта.

– А что скажешь о тех людях, которые посещают подобные развлечения? Среди завсегдатаев гонок – лорд Килминстер и Джереми Апдайк. Не обходится и без дам полусвета. Неужели ты считаешь подобное общество подходящим для впечатлительного ребенка?

Строгость осуждения озадачила Гранта. Он пришел в замешательство.

– А вот в этом ты права, – признался Грант. – Люсьену не место во фривольной толпе.

– Ошибка не должна повториться, – заключила Софи. – Впредь тебе придется смириться с определенными правилами.

– Правилами?

– Да. Если любезно согласишься их выслушать. – Она начала методично загибать пальцы: – Во-первых, не увозить Люсьена из дома без моего разрешения. Во-вторых, посещать исключительно те места, которые я сочту достойными внимания ребенка.

– Может быть, лучше сразу чем-нибудь в меня швырнешь? – перебил ее Грант.

– Не поняла.

Раздосадованный Грант взял с каминной полки хрупкую фарфоровую вазочку и вложил в тонкие холеные пальцы Софи.

– Поскольку ты не собираешься принимать мои извинения, может быть, станет легче, если дашь волю темпераменту?

Софи сжала вазочку в руке, словно раздумывая, не разбить ли ее о красивую голову этого наглеца, потом, к глубокому сожалению Гранта, поставила на место. На мгновение прикрыла глаза и глубоко вздохнула. А когда посмотрела снова, чопорная герцогиня уступила место глубоко взволнованной красивой молодой женщине.

– Готова принять твои извинения. Но прошу, постарайся понять, что именно меня расстроило. Дело не в темпераменте. Я просто испугана – боюсь за Люсьена.

Глубокая искренность, прозвучавшая в ее голосе, потрясла Гранта. Догадывается ли Софи о том, что он подозревает ее в убийстве? Волнуется ли о том, что произойдет с сыном, если ей придется отправиться в тюрьму?

– Объясни, что ты имеешь в виду.

– Боюсь, потому что вижу, как Люсьен восхищен тобой, как быстро к тебе привязался. – Софи подошла ближе и доверчиво положила ладони на лацканы его сюртука. – Да, Грант, сейчас ты единственный мужчина в жизни мальчика, и он смотрит на тебя как на безусловный пример для подражания.

Неожиданные слова застали врасплох.

– Но, Софи, я же полностью признал ошибку и собственную неправоту. Высказался определенно, ясно…

– Дело не только в том, что произошло сегодня. Как известно, семейные узы тебя тяготят. И если ты намерен бросить Люсьена, то лучше сделай это прямо сейчас, пока он тебя не полюбил. Ребенок потерял отца. Еще одна утрата станет для него страшным ударом.

Грант взял Софи за руку и церемонно поцеловал.

– Никогда не брошу твоего сына, – заверил он. – Обещаю.

Софи недоверчиво покачала головой:

– Обещания ничего не значат. Важны лишь поступки. Люсьену необходимо сознавать, что на тебя либо можно положиться, либо нет. Лучше подпиши отказ от опекунства.

В ответ можно было выдвинуть множество благовидных аргументов и заверений, однако Софи не нуждалась в банальностях. Она любила сына отчаянно, как любит своего детеныша львица. Поэтому и бросила Гранту вызов, который не поддавался глянцевым дипломатическим уловкам. Может ли он выдержать безыскусную детскую привязанность? Должен выдержать, хотя задача это нелегкая. Тем более что изначально он рассматривал опекунство над сыном умершего друга как прямой путь к сердцу матери, как самый доступный способ провести время с Софи, соблазнить и вырвать признание в преступном деянии. Но что произойдет с Люсьеном, если мать окажется в тюрьме по обвинению в убийстве?

Вот оно – уязвимое звено гениального плана мщения. Мальчик жестоко пострадает. Тот самый мальчик, который принял его с невинной детской доверчивостью. Тот, чье лицо загоралось радостью, едва опекун входил в комнату. Тот, чей отец был убит.

Грант попытался отбросить угрызения совести. Он поклялся призвать убийцу к ответу и не нарушит данную клятву.

Сосредоточившись на спасительной мысли, Грант взял Софи за руку и подвел к шезлонгу.

– Решение об отказе нельзя принимать опрометчиво, – заметил он. – Прежде необходимо обдумать и взвесить все «за» и «против». Присядь, давай поговорим.

Софи настороженно взглянула, однако повиновалась и опустилась на атласное покрывало.

– Думаю, отказ не составит труда, – возразила она. – Вряд ли человека твоего склада может заинтересовать процесс воспитания.