конкретную лошадь, а форму «лошадь», которая действительно существует «в» конкретной лошади, мы можем лишь абстрагировать от чувственного и особенного.

Для Платона чувственный опыт является несовершенной формой познания. Истинное познание есть постижение идей. И это постижение идей предполагает усмотрение мира идей за чувственным миром.

Для Аристотеля чувственный опыт, эмпирическое, имеет более положительное значение. То, что существует, и единственное, что существует, это, прежде всего, отдельные вещи (субстанции). Но мы с помощью мышления в состоянии выделить общие формы в этих вещах. С помощью абстрагирования мы распознаем общие формы в вещах. Другими словами, для Аристотеля чувственный опыт и мышление более равноправны, чем для Платона [Для Аристотеля познание начинается с чувственного опыта. Однако, размышляя о нем, например, о чувственных восприятиях различных лошадей, человек может познать форму «лошадь», которая существует во всех отдельных лошадях. Философское познание становится возможным в результате дальнейшего размышления о формах.].

Можно сказать, что Аристотель трактовал различные теоретические науки в качестве разных степеней абстрагирования от обыденного опыта. В мире повседневной жизни мы обладаем непосредственным чувственным опытом материальных вещей. Физика абстрагируется от различных несущественных свойств отдельных материальных вещей. Ее объектом является не конкретный камень здесь и теперь, но камень как физический объект с определенным весом и движением. Математика представляет следующую степень абстрагирования — на этот раз от материальных свойств вещей, так что вещи выступают только как геометрические формы или числовые значения (числа). Наконец, в ходе дальнейшего абстрагирования мы приходим к метафизике, которая исследует полностью универсальные принципы и свойства.

Аристотель как бы движется «вверх» посредством абстрагирования от чувственного опыта. Напротив, начав в некотором смысле «сверху», Платон спускается «вниз», в чувственно воспринимаемый мир. Но этот спуск является реализацией идей. Мы, согласно Платону, не можем начинать с идей. Эта предпосылка, которая диалектически становится «верхом» лишь через познание присутствия идей в вещах, то есть через их опредмечивание спуском. Определенным и надежным является именно диалектическое постижение идей, когда оно уже приобретено. Мы спускаемся «вниз» через математику, физику и гуманитарные науки к более изменчивым объектам, познание которых становится все более ненадежным и неопределенным. (Никто не начинает познание исключительно с мира идей. Все мы должны странствовать между «верхом» и «низом» в продолжающейся всю жизнь попытке приобрести наилучшее постижение идей).

Мы еще вернемся к рассмотрению различий платонизма и аристотелизма в связи со спором об универсалиях [Гл. 6].

Философские учения о фундаментальных формах существования, вроде учения об идеях и учения о субстанции и свойствах, принадлежат к онтологии. Учения о фундаментальных формах познания относятся к эпистемологии (теории познания).

Для Аристотеля первый шаг в познавательном процессе заключается в восприятии нашими чувствами отдельных вещей. Следующий шаг состоит в постижении существенного и общего путем абстрагирования от случайного. Далее, существенное и общее выражаются в определении, например, «лошади» как вида. Если мы имеем определение существенных свойств вида, то мы обладаем познанием более высокого уровня, так как теперь его объект неизменяем и существенен. Следовательно, Аристотель рассматривал приобретение знания как процесс, который начинается с чувственного опыта и завершается постижением сущности, как процесс абстрагирования, который ведет к выявлению того, что является существенным и общим.

Хотя Аристотель утверждает, что именно отдельные вещи, субстанции обладают самостоятельным существованием (тезис его онтологии), но он также считает, что знание, которое мы должны искать, является знанием существенных и общих свойств (тезис его эпистемологии).

После перехода (своего рода индукции) от познания отдельного к познанию общего и существенного происходит познание сущности в форме логически общезначимых выводов (дедукции), которые позволяют получать другие истинные утверждения. Если мы знаем, что лошадь является млекопитающим и что Пепел является лошадью, то мы можем вывести, что Пепел является млекопитающим. Аристотелю принадлежит заслуга разработки силлогистики как учения об общезначимых и необходимых заключениях подобного вида.

С возникновением новой экспериментальной науки в 1500–1600 гг. аристотелевская теория познания, подчеркивающая значение ведущих к определению сущности индуктивных формулировок всеобщего и получаемых из них дедуктивных следствий, подверглась основательной критике. Однако Аристотель не считал, что все познание является результатом либо чувственных восприятий отдельных вещей, либо индуктивного постижения сущностей. В частности, он оперировал и практической мудростью, которая отлична от этих двух форм познания [см. параграф о праксисе], и постижением недоказуемых, но неопровержимых базисных принципов (таких, как принцип противоречия). Ниже мы проанализируем эти две специфические формы познания, а сейчас рассмотрим постижение сущности, к которому стремился Аристотель.

Постижение сущности не есть только статическое знание определения соответствующего вида. Чтобы понять явление, необходимо знать причины, которые сделали его таким, каково оно есть. Аристотель понимает под «причиной» (лат. — causa) нечто большее, чем это принято сейчас. Фундаментальные свойства всех вещей и фундаментальные причины, которые делают вещь тем, что она есть, рассматривается в аристотелевской онтологии. Ее ключевыми словами являются:

1. Субстанция

2. Форма/материя

3. Четыре «причины»

4. Действительное/потенциальное; изменение

5. Теология

Каждая отдельная вещь (субстанция) образована формой и материей. Комок глины имеет определенную форму, и глина сама по себе есть материя. Гончар может сделать из этого куска глины чашку. В результате этот комок глины (определенной формы и материи) станет новой отдельной вещью, имеющей более утонченную форму.

Глину делает чашкой соединение определенной формы с определенным материалом, глиной. Форма сообщает нам, какого вида вещью является чашка. Материал является тем, из чего сделана чашка. Но чашка не есть нечто, что само себя сделало. Ее изготовил гончар. Начиная ее делать, он обладал определенной идеей того, как должна выглядеть чашка, чтобы соответствовать своему предназначению (например, хранить воду). Обрабатывая подходящий сырой материал, гончар сделал чашку.

На этом простом примере можно проиллюстрировать аристотелевское учение о четырех причинах. Глиняная чашка определяется четырьмя «причинами» или принципами. 1) Представление о завершенной чашке является целью, на достижение которой направлен весь процесс создания чашки. Это представление является конечной причиной (causa finalis). Телеологический принцип заключается в целенаправленности созидательного процесса изменения (rpeч. telos — целъ).2) Обработка, которой гончар подвергает сырой материал, является движущей силой или источником процесса. Она является действующей причиной (causa efficiens). Принцип причинности состоит в том, что этот процесс вызван внешней механической силой. 3) Чашка изготавливается из материала, который является ее материальной причиной (causa materialis), или материальным принципом. Эта причина соответствует материи. 4) Наконец, мы имеем конкретные формы, которыми в каждый момент времени обладают чашка и глина. Эти формы есть свойства, которыми они обладают. Формальная причина, или формальный принцип (causa formalis) и соответствует упоминаемым выше формам.

Каждый из этих принципов, или причин, был и остается предметом философских дискуссий. То, как понимать формальный принцип (причину), является частью споров о платоновских идеях в античности, об универсалиях в средние века и о номинализме и реализме в наши дни.