– Я просто обязан продолжать расследование.

– Обязан? А может, ты воображаешь, что я смогу тебе чем-то помочь? Говорю же, я не желаю снова влезать в это дело. Ты рыскаешь по «Блуждающим душам древних могил», вольному воля, но при чем тут я, скажи на милость?

Он говорит так громко, что пассажиры автобуса начинают оглядываться на нас.

– Тогда почему ты согласился поехать со мной?

– Ради твоей матери, дурак. Я встретил ее несколько дней назад. Она сказала, что ты давно не заходил к ним. Твои родители очень беспокоятся за тебя. Они заметили, что с тобой что-то не так. Твоя мама умоляла, заклинала меня, чтобы я непременно позаботился о тебе – ты же у них единственный сын, и они не хотят потерять тебя. Понял ты или нет? Ты всегда думаешь только о себе, подумай о своих родителях! Я с детства рос в твоей семье, твоя мама всегда относилась ко мне как к родному сыну, и я не хочу, чтобы она страдала. Только поэтому я и поехал с тобой.

Я не стал возражать Е Сяо, а просто рассказал ему все, что узнал от отца Сянсян, о том, что произошло со мной тогда, ночью, когда я прошел лабиринт, о странных словах на стекле. Рассказывал долго, со всеми подробностями.

Паром подошел к берегу, и автобус бойко покатил по равнине Северной Цзянсу. Через несколько часов мы наконец прибыли в городок, где погибла Сянсян.

Мне показалось, что здесь ничего не изменилось, и в душе моей проснулись прежние чувства. Возможно, если бы тогда мы с Сянсян остались в Шанхае и терпеливо переносили жару, сидя дома, не было бы всего этого кошмара последних месяцев.

Мы с Е Сяо отправились прямиком в крематорий.

По-моему, крематорий занимает важное место в жизни каждого человека. В родильном отделении человек приходит в наш мир, а в печи крематория он расстается с миром. Если мы просто проходим мимо крематория, нас все равно охватывает скорбь.

Здешний крематорий очень небольшой, я сразу узнал маленький зал, в котором мы все прощались с Сянсян. Тогда я думал, что вижу ее в последний раз, и рыдал так, как никогда прежде не плакал.

Мы нашли заведующего. Е Сяо предъявил ему свое служебное удостоверение и объяснил причину нашего визита. Заведующий распорядился, чтобы нам выдали журнал за тот год, когда была кремирована Сянсян. Судя по записям, в тот день работал человек по имени Ци Хунли.

– Какое-то у него не китайское имя, – удивился я. – Где же нам его искать?

– Спросим у заведующего, – профессионально легко нашел выход Е Сяо.

– Служащий Ци Хунли год назад внезапно ослеп. Могу сообщить вам его нынешний адрес, – сообщил заведующий крематорием.

Взяв листочек с адресом, я поспешил уйти, но Е Сяо удержал меня:

– Подожди минутку.

Он вновь обратился к заведующему:

– Скажите, могу ли я ознакомиться с личным делом Ци Хунли?

– Конечно. Но он же слепой и не мог совершить никакого преступления.

– Никто и не говорит о преступлении. Мы просто расследуем некоторые обстоятельства.

В архиве отдела кадров крематория нам выдали папку с надписью: «Ци Хунли». На первой странице паспортные данные: пол мужской, родился 15 января 1950 года в Хучжоу провинции Чжэцзян, холост.

В кратком послужном списке – запись: с 1972 года по сей день трудится служащим уездного крематория.

– Почему здесь ничего не сказано о том, где он работал до крематория? Это же нарушение установленного порядка, – осведомился Е Сяо.

– Мне об этом ничего неизвестно. Я здесь работаю недавно. Старые служащие говорили, что этот человек, Ци Хунли, приехал сюда в годы культурной революции, когда везде царил хаос. Здесь было много пришлых людей из разных мест, он был одним из них. От остальных он отличался только тем, что говорил на шанхайском диалекте и производил впечатление образованного, хорошо воспитанного человека. По этой причине прежний начальник пожалел его и оформил как временного служащего. Ему досталась самая черная и тяжелая работа. Ци Хунли оказался очень трудолюбивым и исполнительным, никогда не отлынивал, и его перевели на постоянную работу.

– Он был приезжим, без прописки и получил постоянную работу? А как же паспорт?

– Вы человек молодой и, верно, не знаете, что во времена культурной революции повсюду царил хаос, тогда многие утратили свои документы, а работать, чтобы жить на что-то, надо. Потом уже он подал заявление и получил паспорт. В те времена работники паспортного стола ежедневно занимались классовой борьбой, и такая мелочь, как выдача паспорта, никого не волновала. Выдали – и все. Оформили как местного жителя.

– Надо же! Странно. Почему же он потом не вернулся в Шанхай, а так и остался здесь? – продолжил я расспросы.

– Да он вообще был странным человеком – неразговорчивый, друзей не было, так и не женился. Между собой мы даже думали, что его преследовали во времена культурной революции, вот он и сбежал сюда, чтобы его не искали, а возможно, он совершил какое-то преступление и скрывался от расплаты, но доказательств тому не было никаких. Несмотря на странности своего характера, работник он был отличный, зла никому не желал, ничего дурного не делал. Год назад Ци Хунли внезапно ослеп на оба глаза, врачи так и не смогли определить причину болезни. Возможно, он действительно совершил какое-то злодеяние, и слепота стала возмездием за него.

– Все понятно. Спасибо вам за помощь, до свидания.