Мама родила меня и вырастила на копеечную зарплату. Она все для меня делала. У меня самая великая мать в мире! Но я внебрачная дочь, меня сызмальства все третировали, нас с мамой все презирали и унижали. Я знаю, что не смогу пройти путь позора и унижения, какой прошла моя мать. И зачем рожать ребенка-безотцовщину? Чтобы он повторил мое несчастное детство? Как я смогу что-то объяснить ему? Его отец умер, это понятно, но непонятно, почему мать сначала не вышла за него замуж. Я извелась от этих мыслей. По-моему, у меня только такой выбор: либо аборт, либо найти человека, который на мне женится, чтобы стать отцом моему будущему ребенку. Поэтому… – она надолго замолчала.

– Поэтому ты выбрала меня, – договорил я за нее.

– Извини, но мне больше не из кого выбирать.

Слезы все же потекли из ее глаз. Я ясно видел каждую слезинку, блестевшую у нее на щеках.

– Но почему все-таки я?

– Кто же, кроме тебя? Ты друг Лу Бая. Ты хороший, будешь добрым к его ребенку. За последние дни я специально несколько раз встречалась с тобой. По-моему, ты человек порядочный, достойный доверия, мне этого достаточно. Есть у тебя деньги и положение или нет – мне все равно, важно одно: позволишь ли ты чужому ребенку называть тебя отцом.

– Понятно, – кивнул я. – А ты уверена, что я такой уж добрый и достойный доверия?

– Тебе не придется беспокоиться о своем будущем. После рождения ребенка мы сразу сможем развестись.

– То есть ты предлагаешь мне фиктивный брак?

– В общем, да, фиктивный, но законный. А потом, когда у нас родится ребенок Лу Бая, – развод. Зато у моего ребенка будет номинальный отец. Никто и никогда не посмеет назвать моего ребенка безотцовщиной, он избавится от этого позора. Пока мы будем считаться мужем и женой, можем жить врозь; все останется в тайне, никто ничего не узнает.

– Однако…

– Я понимаю твои опасения. В твоем личном деле навсегда появится запись об этом браке, и ты по закону станешь разведенным. К тому же у тебя номинально будет ребенок, он или она будет носить твою фамилию. Конечно, я абсолютно не вправе требовать от тебя, чтобы ты взял на себя какие-либо отцовские обязательства и ответственность. Поверь, ты будешь отцом только номинально. Я знаю, что это все нечестно по отношению к тебе, и ты имеешь право на какую-то компенсацию, поэтому я не настаиваю. Если ты откажешься, я на тебя не обижусь. Мы по-прежнему останемся друзьями. Просто ребенок, который у меня под сердцем, через десять дней умрет в больнице.

Лишившись дара речи, я глядел на эту женщину. Ее предприимчивость и ум поразили меня так, что все мысли в голове спутались в безнадежный клубок. Я ни на что не мог решиться. От ее последних слов у меня дрогнуло сердце:

– Хуан Юнь, я сейчас не знаю, что ответить тебе.

– Тридцать первого января в правительственных учреждениях окончатся новогодние каникулы. В этот день в десять часов утра я буду ждать тебя у входа в районный загс. Если согласишься, приходи к этому часу со служебным удостоверением и паспортом. Я буду ждать тебя до двенадцати часов, а если не дождусь, то пойду в больницу и сделаю аборт. Я уже договорилась с врачом.

– Круто.

– У тебя есть десять дней на размышление. Решай. Только очень прошу, никому не говори об этом.

Она подошла ко мне вплотную, так что я ощутил ее дыхание. Я вел себя как жалкий трус. Я даже не смел посмотреть ей в глаза, опасаясь ее твердого взгляда.

– Извини, что побеспокоила тебя. Счастливого Праздника весны. – Она собралась уходить.

– Счастливого Праздника весны, – с трудом выдавил я в ответ.

Когда я встал, чтобы проводить ее до двери, она легонько толкнула меня в плечо и ласково сказала:

– Не провожай меня. Лучше выспись сегодня как следует. А еще – не посещай больше Интернет, особенно сайт «Блуждающие души древних могил». И мне ради будущего ребенка тоже не следует садиться за компьютер: беременным это вредно.

– До свидания.

Она обернулась и повторила:

– Запомни, тридцать первого января в десять утра я буду ждать тебя у входа в загс.

Темнело. Ее фигурка медленно растворилась в сумерках.

А я еще долго стоял столбом, оцепенев от растерянности.

На время я вернулся к родителям. Вся наша большая семья собралась за трапезой в эту новогоднюю ночь, пришел и Е Сяо. Сначала мы хотели пойти в ресторан, но мама сказала, что я уже давно не ел домашнего, поэтому все остались дома. Мои родители жили в очень просторном доме, так что мы все – больше десяти человек – могли спокойно разместиться здесь, ничуть не стесняя друг друга. Мама без конца подкладывала мне всякие лакомства – она хорошо знала мои вкусы, все кушанья были мои любимые, но после вчерашнего разговора с Хуан Юнь у меня напрочь пропал аппетит. Я никогда не пил ни капли, а тут налил себе рюмочку красного вина и выпил.

Мама сразу догадалась, что со мной что-то случилось, и все время старалась выпытать у меня, в чем дело, но я сидел молча, стараясь не привлекать к себе всеобщего внимания. Я выпил залпом еще одну рюмку. Я абсолютно не умею пить, поэтому вскоре ощутил беспокойство в желудке и, вопреки всем приличиям, не говоря ни слова, вышел из-за стола и пошел в свою прежнюю маленькую комнатку. Я заперся там и, не включая свет, на ощупь нашел и поставил диск, который любил слушать раньше. Это был «Танец маленьких фей». Музыка наполнила комнату, ласкающий ритм танца захватил меня, я закрыл глаза, а в душе все звучали слова Хуан Юнь об аборте.