отрицательно...

— Мурзину! — буркнул Петерсон, — которого мы давно решили выгнать.

— И в результате главаря банды упустили.

Медведев смотрел в глаза Дзержинскому и молчал.

— Мурзин уволен? — обернулся тот к Петерсону.

— Я прошу Мурзина оставить, — глухо сказал Медведев.

Петерсон удивленно хмыкнул.

— Да. Он ранен... Он действовал смело... Он будет настоящим человеком, Феликс Эдмундович!

Петерсон укоризненно покачал головой, но глаза его ласково смеялись.

— Эх, Дмитрий Николаевич, чекист не должен так быстро менять мнение о человеке.

— А Каменюку я возьму! — воскликнул Медведев. — Разрешите только мне действовать в Шахтинском уезде. Он там.

— Оперативные данные? — поинтересовался Дзержинский.

— Да, мне сегодня сообщили.

— Я думаю, мы можем поручить это Шахтинской чека, — полувопросительно проговорил Петерсон.

— Я очень прошу поручить мне!

— Вопрос самолюбия? — щурясь, спросил Дзержинский.

— Нет, Феликс Эдмундович. С Каменюкой ушел мой уполномоченный. Почти мальчик. Я... я тревожусь за него... — совсем тихо закончил Медведев, чувствуя, как неубедительно звучат его доводы.

Дзержинский вопросительно поглядел на Петерсона.

— На вашем месте я бы разрешил. — Быстро добавил: — Однако председатель губчека не я, а вы, решайте сами. — И, прощаясь с Медведевым, сказал весело: — А все же банду взяли, уезд очистили — хорошо! Теперь новые задачи и у страны, и у нас, чекистов. Пора думать об этом. Пора! — Взглянув на часы, заторопился к выходу, уже в коридоре на ходу надевая шинель. Петерсон поспешил за ним.

Задержавшись в комнате Дзержинского, Медведев задумался. Какие новые задачи имел он в виду? Страна переходит к мирному строительству — нужно восстанавливать хозяйство, повышать культуру народа. Но какое место должны занять чекисты, к чему и как готовиться? Эх, если б Дзержинский не торопился!

Неожиданно дверь отворилась и заглянул Горский.

— Ребята, здесь Медведев! — с удивлением воскликнул он, и в следующее мгновение в комнату, почтительно ступая, ввалился чуть ли не полный состав комсомольского губкома. Оказывается, раздираемые любопытством, ребята решились посмотреть, как живет легендарный председатель грозной ВЧК. Комсомольцы несмело топтались среди комнаты, вертя головами по сторонам. Это была та же прямоугольная выбеленная комната, в которой они столько раз бывали без всякого трепета. В углу стояла кровать, такая же, как та, на которой спал каждый из них. Только стол и два мягких стула были принесены сюда специально для Дзержинского. Никаких вещей, кроме мыльницы и зубной щетки в стакане на подоконнике, аккуратно прикрытых полотенцем. Ребята были разочарованы.

— Ну, я думал тут... — протянул кто-то.

— Что? Вся комната пулеметами заставлена? — пошутил Медведев.

— Пулеметами не пулеметами, но...

— Ребята, подушка! Глядите!

И тут все заметили, что действительно подушка на кровати лежит слишком высоко — под ней что-то спрятано. Один из комсомольцев с любопытством потянул за угол подушки.

— Осторожно! — выдохнули за его спиной. — Там мина!

Все засмеялись.

Медведев заглянул через плечи ребят.

Под подушкой председателя ВЧК лежали два толстых тома в черных коленкоровых переплетах. Золотая тисненая надпись внушительно сообщала:

Так вот почему до двух часов ночи не гас свет в комнате председателя ВЧК! Дзержинский изучал бухгалтерию.

Весь сентябрь и октябрь в Шахтинском уезде шли розыски Каменюки. Не было никаких известий и о судьбе Миши. Но присутствие Каменюки ощущалось. В окрестных поселках стала пошаливать банда, которой командовал атаман по прозвищу Ленивый, побывавший до того под Харьковом и на Старобельщине, давний приятель Каменюки.

После неоднократных просьб, напоминаний и рапортов Медведева Петерсон наконец перевел его в Шахты.

Медведев приехал туда в начале ноября, когда уже гуляли по степи холодные ураганные ветры. Большинство шахт было затоплено и бездействовало. Там же, где велась добыча, работали с перебоями. То и дело со стороны Каменска банды устраивали набеги на рабочие пригороды. Шахтеры спускались под землю с оружием и шли в забой, оставляя винтовки у ствола. По тревоге они откладывали кайла, разбирали винтовки, поднимались на-гора и бросались в бой. Отогнав бандитов «за бугор» — в степь, снова возвращались к своему «угольку». Часть особого назначения, сформированная из шахтеров, ночь проводила в казарме, оборудованной в бывшей кондитерской Ефимова. Нелегко доставался стране уголь!

Сколько раз за эти осенние месяцы мог Миша погибнуть! Но хотя никаких вестей о нем не было, в глубине души Медведев надеялся, что Миша жив.

И он был прав: в ту пору Миша еще был жив. Весь последний месяц прожил он в Черном лесу, недалеко от поселка Сулин. Там, в чаще, скрывались бежавшие с севера жалкие остатки некогда грозных банд со своими главарями — Каменюкой и Ленивым.

Миша сразу понял, что ему не доверяют. Его определили помощником к кашевару, и он целыми днями пилил и колол дрова, жег костер, чистил картошку, а за ним следили в шесть глаз, не разрешая одному отходить даже от шалаша, где он спал. Кашевар же был мрачный, неразговорчивый человек, и все попытки Миши сблизиться с ним ни к чему не привели. Приходили мысли о бегстве, но всякий раз Миша обвинял себя в малодушии и отказывался от этого. Ведь многое еще нужно разузнать, чтобы не стыдно было вернуться к Медведеву. И, главное, что за люди являются время от времени к Ленивому и Каменюке и какие беседы ведут они, укрывшись в шалаше? Одетые по-городскому, они обычно приезжали на бричке ночью и уезжали до рассвета.

Однажды при свете костра Миша рассмотрел их. Одному было лет за шестьдесят. Еще крепкий, с одутловатым лицом и маленькой бородкой клинышком, он походил на купца и держался хозяином. Другой помельче, поживее, весь округлый, как приказчик при нем, будто катился рядом.

После их посещений бандиты отправлялись на какие-то таинственные операции, откуда возвращались мокрые и злые, без обычных трофеев, но всегда привозили много спиртного и потом пили несколько дней.

Как-то вечером, когда Миша чистил картошку, грея спину у костра, — наступил ноябрь, пошли дожди, и в лесу было уже зябко и неуютно, — знакомый голос над самым ухом с веселым удивлением произнёс:

— Вот где ты объявился, добродию!

Миша поднял голову и обмер. Возле него в багровых отблесках костра стоял, ухмыляясь, Гриць.

Он подмигнул Мише:

— Счастье твое — батько за Днестром! — и пошел в шалаш Ленивого.

Миша понял: нужно сейчас же бежать! Чтобы не вызвать подозрений, он заставил себя с беззаботным видом повозиться у костра, подкинуть поленце. Потом взял ведро, не спеша пошел к колодцу. Здесь он лег плашмя на землю, опустив ведро, погремел им, бросил конец веревки и отполз в кусты. Обдирая колени и локти, он полз еще несколько минут, затем вскочил и побежал во весь дух прочь от