на корточки, его губы пробегают по животу, по окровавленным штанам, приклеенным кровью к ляжкам; генерал приподнимает солдата за талию, трется лицом о штаны, солдат снова стонет, из уголков его губ стекают струйки крови, генерал раздвигает ноги солдата, полулежа на носилках, опускает лицо между ляжек, урча и поднимая голову после каждого толчка, задирает носом член солдата; голова солдата качается направо, налево, скатывается с носилок, кровь приливает к его лицу, руки поднимаются, отталкивают стриженую голову генерала; пурпурники улетают; санитары возвращаются с новым раненым, его живот распорот до легких, рана заткнута ватным тампоном, блевотина другого раненого стекает по краям раны; генерал продолжает рыться между ляжек солдата.

— Мой шакал, мой генерал, этот почти готов. В любом случае, его не спасти. Господин генерал, ваш мундир в крови. Господин генерал, ваши руки и ваше лицо залиты кровью. Господин генерал, ваш завтрак накрыт в офицерской столовой. Господин генерал, священник хочет видеть раненых…

Генерал поднимает голову, кровь растекается по его лицу; санитары укладывают раненых, уходят; генерал оставляет второго раненого, корчащегося в солнечных лучах, он склоняется над солдатом с распоротым животом; его тоже застигли во сне — пижама прилипла к груди и к ляжкам, генерал расстегивает пижаму. Солдат поднимает руки, трогает живот генерала, отталкивает его, генерал берет его ладони, прижимает к своему члену; от вспоротого живота уже исходит скверный запах, генерал садится у ступней раненого, он берет их руками, толкает, прижимает согнутые ноги к вспоротому животу, погружает лицо между поднятых ляжек, кусает натянувшуюся пижаму, складки ткани под членом, скат ягодиц; шнурок расстегнутой пижамы свисает на его лицо; из ширинки пижамы генерал достает зубами окрашенный кровью его ладоней член солдата, тянет его, раненый издает протяжный стон, генерал поднимает голову, прижимается губами к губам солдата, приглушает его стон; его мундир трется о рану, пуговицы цепляются о кровавые лоскуты, о внутренности; солдат отталкивает плечи генерала; солнце жжет его затылок, в луче роятся мухи; светловолосый раненый хрипит, генерал поднимает голову, встает, бросается к агонизирующему солдату, впивается губами в его рот, отпускает его, солдат снова хрипит, генерал целует его шею, поглощая его предсмертный хрип, солдат дергается, его бледные потрескавшиеся пальцы дрожат на щеках генерала, тот прижимается бедрами к остывающим бедрам умирающего, солдат испускает долгий предсмертный хрип в рот генерала; генерал кусает его губы, чтобы всосать кровь, отхлынувшую от его лица; колени мертвеца твердеют, его плечи обмякают под пальцами генерала; другой раненый поднимает руки, сгибает их в ярком солнечном свете. Санитары приносят новые носилки:

— Господин генерал, ваш завтрак накрыт.

Генерал поднимает голову, проводит рукой по члену мертвого светловолосого солдата:

— Вот мой завтрак.

И он погружает голову между ляжек солдата.

— Господин генерал, священник вас ждет.

— Пусть уходит, Бог подо мной.

Кмент видит зайца, бежит за ним, швыряет в него камни; один из камней попадает в голову, заяц падает на песок, Кмент оглушает его ударом кулака. Заяц дергается, перебирает лапами в воздухе. Кмент разжимает его челюсть, раздирает ее, вырывает язык, съедает его, сидя на песке под высоковольтными проводами; вокруг блестят насекомые. Кмент слышит голос, выплевывает заячий язык, взбирается на скалу, прячется, скорчившись, зад раздирают колючки; подходит Джохара, Кмент спускается со скалы, подходит к девушке, обнимает ее за талию; травы и камни горят у них под ногами:

— Драга взял меня силой.

— У Бежи есть вертолеты.

Пурпурники пролетают сквозь верхушку кедра, сотрясая ветви:

— Он вернулся к мадам Лулу.

Кмент задирает платье девушки, гладит ее потные ляжки, липкое влагалище.

— Драга — мой брат. Ты не должна плакать. Ложись на песок.

Кмент укладывает Джохару на горячий песок, поднимает голову девушки к восходящему солнцу:

— Смотри на солнце, пока не ослепнешь.

Он ложится рядом с ней, ласкает ее живот, задирает платье до пупа; в тростниках ползают, свистят змеи, их следы переплетаются на белом песке; в глубине долины кричат обезьяны, они прыгают в реку, спариваются в пыльной листве. Кмент ласкает груди Джохары, восходящее солнце сушит и жжет их. Джохара закрывает от жгучего солнца кольцо в губе. Над изумрудным морем поднимается ветер, он впрыскивает в воду фиолетовую кровь, орошает брызгами кусты тамариска, катит кости, куски дерева и веревки по пустынным пляжам.

Молодые офицеры, капитаны, лейтенанты, младшие лейтенанты в полдень собираются у погреба, в котором заперт Ксантрай, они клянутся убить генерала и разогреть сердце войны. Ксантрай стонет, лежа в крови Тивэ.

Генерал этим утром купается в море; сопровождающие его десантники ласкают его в теплой воде.

Солдаты смотрят на молодых офицеров, жуют резинку, пожимают плечами; другие спят на своих тюфяках, орущие транзисторы опрокинуты между ног. Джип губернатора рассеивает солдат и офицеров; губернатор выходит из машины, поднимается по лестнице КП, толкает дверь пустого кабинета; в маленькой смежной комнате на кровати он находит голого до пояса генерала; расстегнутые штаны и стоящий член склонившегося над ним солдата скользят по его животу:

— Ваше превосходительство, какая приятная неожиданность!

Генерал, произнося эти слова, сплевывает сперму солдата; солдат нагнул голову и смотрит на губернатора из-под мышки:

— Генерал, вы смещены со своего поста. Приказ пришел из метрополии. Я арестую вас до решения военного совета.

— Мои солдатики взбунтуются, я хорошо кормлю их, я их люблю, я — их жена, их невеста. Правда, Вильдфрай?

Генерал целует солдата в губы, губернатор смотрит на висящее на умывальнике полотенце, измазанное спермой и слюной; солдат переваливается через генерала, укладывается рядом с ним, генерал ласкает его твердый член, торчащий из ширинки; губернатор выходит, генерал переваливается на солдата:

— Вильдфрай, он увидел полотенце, как припухли твои губы! Красив ли я? Не двигайся, я хочу сохранить твой пот на моей коже; твой член встает между моими ляжками, как солнце между двумя холодными реками. Красив ли я? Лижи мой соленый пот; твои веки тают под моими губами; жить на твоем животе, есть, спать, пить, ты держишь мой член, я — твой, поток моей спермы блестит в лунных лучах на твоем животе; я вижу цепочку на твоей шее, браслеты на твоих запястьях, на твоих лодыжках, на твоих ляжках, цепочку на твоем члене; мой язык лижет твои стриженые волосы, приглаживает ресницы и брови, волосы в паху и подмышками; по улице проходит вереница рабов; с тяжелым сердцем оглядывают они незнакомую страну и эту площадь, куда их привели на заре и поставили в начерченные мелом прямоугольники; и ты дрожишь подо мной, ты узнаёшь их запах и мольбы; в тени мои губы ищут твой рот, но ты отворачиваешь голову от моего лица; твой живот скользит и вздымается подо мной; я беру твою голову ладонями, прижимаю ее к своим губам, я давлю своим телом на твой живот, на твои ляжки, ты стонешь, твоя голова поворачивается к окну, к восходящему солнцу; по прилавкам мясников скользит легкий бриз, прогоняя запах разлагающейся плоти; торговец кричит; набедренные повязки, лохмотья, колпаки твоих братьев дрожат на ветру, таблички бьют их по груди; ты вырываешься, звенят твои кольца и браслеты, но мой пот понемногу заливает их; по мере того, как поднимается в небе солнце и пустеют начерченные мелом прямоугольники, ты успокаиваешься в холодном поту, ты засыпаешь, теперь я могу разбудить тебя одним движением бедер и, лежа на твоем животе, приказать тебе любить меня, напрячь твое сонное дрожащее тело…

…Плоть, серебро, золото, ногти, зрачки, зубы сверкают на разоренной простыне. Твои губы, розовые на загорелом лице, обнимают мой член, твоя слюна пенится на его коже, твои губы волнуются, ощущая приближение спермы; мои яйца прижимаются к твоим щекам, катаются по твоему горлу. Я — пес, козел, волк, мой хвост ласкает твою грудь, мой язык вылизывает твои волосы; ты, ты — щенок, твой член краснеет в пыли; он — солдат, он возводит саманную стену вокруг твоих бедер; я хочу откусить его зубами,