И, под медленным снегом стоя,Опущусь на колени в снег,И во имя твое святое,Поцелую вечерний снег. Там, где поступью величавойТы прошел в гробовой тиши,Свете тихий — святыя славы —Вседержитель моей души.
5У меня в Москве — купола горят!У меня в Москве — колокола звонят!И гробницы в ряд у меня стоят, —В них царицы спят, и цари.И не знаешь ты, что зарей в КремлеЛегче дышится — чем на всей земле!И не знаешь ты, что зарей в КремлеЯ молюсь тебе — до зари!И проходишь ты над своей НевойО ту пору, как над рекой-МосквойЯ стою с опущенной головой,И слипаются фонари.Всей бессонницей я тебя люблю,Всей бессонницей я тебе внемлю —О ту пору, как по всему КремлюПросыпаются звонари...Но моя река — да с твоей рекой,Но моя рука — да с твоей рукойНе сойдутся, Радость моя, докольНе догонит заря — зари.
7 мая 1916
6Думали — человек!И умереть заставили.Умер теперь, навек.— Плачьте о мертвом ангеле!Он на закате дняПел красоту вечернюю.Три восковых огняТреплются, лицемерные.Шли от него лучи —Жаркие струны поґ снегу!Три восковых свечи —Солнцу-то! Светоносному!О поглядите, каґкВеки ввалились темные!О поглядите, каґкКрылья его поломаны!Черный читает чтец,Крестятся руки праздные...— Мертвый лежит певецИ воскресенье празднует.
9 мая 1916
7Должно быть — за той рощейДеревня, где я жила,Должно быть — любовь прощеИ легче, чем я ждала.— Эй, идолы, чтоб вы сдохли! —Привстал и занес кнут,И окрику вслед — оґхлест,И вновь бубенцы поют.Над валким и жалким хлебомЗа жердью встает — жердь.И проволока под небомПоет и поет смерть.