Он остановился на минуту рядом с наводчиком, поднял бинокль к глазам и осмотрел равнину, лежавшую перед ним.

По направлению к позициям катилось огромное облако пыли, но что именно там происходит, понять было невозможно.

— Заряжали бризантными снарядами? — спросил майор спокойно.

Наводчик нервно сглотнул и кивнул головой.

— Помните, что только перед первым выстрелом можно как следует прицелиться. Имейте это в виду.

— Господин майор… — запинаясь сказал наводчик, и Кастелани почувствовал одновременно гнев и презрение. Все это были необстрелянные мальчишки, нервные и неуравновешенные. Ему пришлось буквально силком выпихивать их на позиции и всовывать им в руки оружие.

Он резко повернулся и зашагал к следующей батарее.

— Спокойно, мальчики. Без приказа не стрелять. Солдаты напряглись, к нему повернулись бледные лица, один наводчик, казалось, вот-вот разразится слезами.

— Единственный, кого вы должны бояться, это меня, — прорычал Кастелани. — Если кто откроет огонь без приказа, я его…

На этом месте майора прервал крик — кричал заряжающий, указывая куда-то вдаль.

— Доложите мне, как зовут этого солдата, — рявкнул Кастелани и с большим достоинством обернулся, делая вид, что протирает окуляры рукавом, перед тем как поднести их к глазам.

Полковник граф Альдо Белли вел своих людей в отступление с таким пылом, что опередил их, по крайней мере, на восемьсот метров, и с каждой секундой этот разрыв все увеличивался. Он мчался прямо в середину артиллерийских позиций, стоя в лимузине и так жестикулируя, так размахивая руками, что казалось, будто на него напал целый рой пчел.

Пока Кастелани наблюдал всю эту сцену, из коричневого тумана, стелившегося за «роллс-ройсом», выскочила машина, которую он моментально узнал, несмотря на новую защитную окраску и пулемет на башне, — видеть его весело развевавшийся сверху флажок, чтобы определить своего врага, ему не требовалось.

— Очень хорошо, ребята, — сказал он спокойно. — Вот и они. Бризантные снаряды, и ждать приказа. Ни секундой раньше приказа.

Броневик стрелял на большой скорости длинными ноющими очередями. Слишком длинными, подумал Кастелани с мрачным удовлетворением. Так у него пулемет перегреется. Опытный пулеметчик давал бы короткие очереди, значит, и враг у него зеленый юнец, решил Кастелани.

— Спокойно, ребята, — проворчал он, глядя на засуетившихся, возбужденно переглядывавшихся солдат.

Броневик опять дал очередь, Кастелани увидел, как вокруг «роллс-ройса» взметнулись маленькие смерчи. Еще одна очередь, и броневик внезапно замолчал. Огонь больше не возобновился.

— Ага! — выдохнул Кастелани удовлетворенно. — Заело!

Его необстрелянным солдатам не придется выдерживать огонь. Это хорошо. Это их успокоит, они будут стрелять увереннее, если в них не будет стрелять противник.

— Теперь спокойно. Все спокойно. Ждать осталось недолго. Все отлично.

Голос его утратил неприятные, резкие интонации, теперь он просто баюкал солдат, как мать свое дитя в колыбели. — Ждем, мальчики. Спокойно ждем.

Рас не понял, что произошло и почему замолчал пулемет, несмотря на все его усилия. Длинная пулеметная лента была на месте, но больше не двигалась.

Рас обругал пулемет так, что если бы эта брань была обращена к человеку, это тут же кончилось бы поединком не на жизнь, а на смерть, но пулемет продолжал молчать.

Схватив свой двуручный боевой меч, рас наполовину вылез из башни и замахал им над головой.

Очень сомнительно, чтобы ему могло быть известно, как выглядят три батареи сто миллиметровых современных полевых орудий, и не менее сомнительно, что, знай он это, они могли бы остановить его в бешеной погоне за «роллс-ройсом». Но как бы то ни было, его зрение и разум помутились от боевого пыла. Он не видел орудий.

Гарет Суэйлз весь подался вперед на своем водительском сиденье и приник к смотровой щели, сквозь перфорацию было мало что видно, казалось, что он смотрит как сквозь сетку. Глаза его слезились от дыма, выхлопных газов и пыли, ему приходилось все время смаргивать, чтобы не упустить из виду мчавшийся впереди «роллс-ройс». Гарет орудий тоже не видел.

— Стреляй, черт тебя подери! — крикнул он. — Мы их упустим!

Но «викерс» в башне молчал, а небольшая высота, так тщательно выбранная майором Кастелани для артиллерийских позиций, наполовину скрывала от низко сидевшего в броневике Гарета стволы орудий. Он гнал прямо на них, стараясь не оторваться от постоянно ускользавшего «роллс-ройса».

— Отлично.

Кастелани даже позволил себе слегка улыбнуться, глядя, как вражеский броневик мчится прямо на его позиции. Он был уже на таком расстоянии, что для опытных артиллеристов поразить такую цель не составило бы труда, но Кастелани знал — броневик должен оказаться намного ближе, чтобы его ребята сумели накрыть его.

«Роллс-ройс» был, однако, уже в двухстах метрах, он мчался со скоростью почти сто километров в час. Три перепуганных, смертельно бледных лица были обращены к нему, три голоса громко звали на помощь. Майор решил не обращать на них внимания и перевел свой профессиональный взор на врага. Тот еще находился на расстоянии двух километров, но быстро приближался. Он хотел было снова приободрить своих взвинченных солдат, но в эту минуту «роллс-ройс» с ревом проскочил в узкий проход между орудиями.

Граф на какой-то момент обрел равновесие и наконец поправил каску на голове. Стоя в автомобиле, он крикнул голосом, усиленным нервным возбуждением и звенящим от ужаса, так что его услышал каждый солдат:

— Огонь! Немедленно огонь! Или я вас всех перестреляю!

Потом, осознав, что теперь уж артиллеристы своих позиций не покинут и прикроют его отступление, он выпрямился и бросил им через плечо для ободрения:

— Лучше смерть, чем позор!

И «роллс-ройс» унес его на той же скорости — сто километров в час — к далекому горизонту.

Майор заревел во всю мощь своих легких, отменяя приказ полковника, но даже его голоса не хватило, чтобы перекрыть громовой залп девяти орудий, из которых открыли огонь почти одновременно, чего на учебных стрельбах добиться никогда не удавалось. Солдаты буквально поняли приказ полковника, и такие тонкости, как наводка и прицеливание, были сразу же забыты, едва возникла жестокая необходимость вести быструю и безостановочную стрельбу.

В подобных обстоятельствах не было ничего удивительного, что один снаряд все-таки нашел цель. Ею оказался грузовик «фиат», который в этот самый момент возник из пыльного облака примерно в четырехстах метрах от эфиопского броневика. Снаряд взорвался с опозданием в тысячную долю секунды, он прошел сквозь радиатор, оторвал мотор, превратил водителя в кровавое месиво и только после этого взорвался в самой гуще тесно прижавшихся друг к другу сидевших под брезентом пехотинцев. Мотор и переднее колесо катились вперед еще несколько секунд, потом закрутились на месте и упали на землю. Остальная часть грузовика и двадцать человек взлетели в воздух на высоту более пятнадцати метров, как какие-нибудь сумасшедшие акробаты.

Только один снаряд чуть не поразил врага. Он взорвался в трех метрах перед «Мисс Горбуньей», подняв огромный столб пламени и желтой земли, оставив глубокую круглую воронку диаметром в один метр двадцать сантиметров, в которую и влетел на всей скорости броневик.

В этот момент голова раса с широко открытыми глазами и ртом торчала из башни, и потому и в рот и в