У него было ощущение, будто он вовсе не существует, и то, что Уэс и Фрэнк непрестанно унижали его, уже не имело никакого значения. Со всей очевидностью он понимал безвыходность своего положения. Его грызло чувство вины за судьбу Рени и осознание невозможности что-либо изменить. В его мыслях не было никакой логики, в мозгу всплывали не только ужасные картины ее смерти, но и сладостно-горькие воспоминания, порою так отчетливо, что казалось, он проживает все это заново.
Филипп Де Гранд смотрел на Джулиану влюбленными глазами, когда она лежала под ним умиротворенная после любовных утех.
— Дорогая, — проронил он между поцелуями, — ты уже решила, когда мы поженимся?
— Как тебе кажется, Рождество подойдет?
— Если ты этого хочешь…
— К тому времени все неприятности, связанные с Уэстлейком, улягутся, и мы весело отпразднуем это событие. Согласен?
— Ты как всегда поступаешь мудро. Больше пока ничего не слышно.
— Знаю, это так печально. Бедняжка Рени. Ужасно, должно быть, потерять мужа всего через неделю после первой брачной ночи. — Тон ее был холоден и расчетлив. — А как Магвир собирается поступить с Маршаллом?
— Нет необходимости обсуждать это сейчас, Джулиана! — с отвращением произнес Филипп.
— Но, Филипп, я просто хочу знать, умер Марш или нет. Магвир сказал тебе, что он собирается с ним сделать? — спросила она снова.
— Я действительно не знаю. Он не говорил мне, а я, естественно, не спрашивал.
— Филипп, я хочу знать.
— Никто, кроме самого Магвира, не знает, а с тех пор как Маршалл исчез, о нем нет никаких известий.
Джулиана была явно огорчена этим.
— Не важно. Если б Марша собирались отпустить, они бы давно уже сделали это. Интересно, а что его семья думает по этому поводу? — Она пододвинулась ближе к Филиппу и притворно улыбнулась. — Полагаю, пора навестить их. Прошло уже достаточно времени.
Филипп застонал и обнял ее.
— Пожалуйста, постарайся не выдать себя.
— Не такая уж я дура! Нет, это будет дружеский визит. Миссис Уэстлейк относится ко мне с симпатией. Уверена, она будет рада.
— Не надо говорить о них сейчас, дорогая, — взмолился Филипп, гладя ее золотистые волосы. — Меня не интересуют намерения Уэстлейков и уж тем более не считаю нужным обсуждать это именно сейчас.
Филипп жадно обнял ее, а она, безучастная к нему, мысленно вела разговор, который предстоял ей завтра в доме Уэстлейков. А улыбка, которую он принял за отклик на его ласки, свидетельствовала лишь о том, что Джулиана со злорадством обдумывала речь, обращенную к покинутой молодой жене.
В доме Элиз жизнь постепенно входила в свою колею. Со дня исчезновения Маршалла прошло уже полтора месяца. Как Джим ни сопротивлялся, все-таки Джордж отправил его на «Элизабет Энн». Продолжать поиски было бессмысленно — все возможное они сделали. Теперь им оставалось только ждать, когда Магвир объявится сам.
Мучительно больно было это осознавать, и безвыходность положения тяжелым камнем лежала на сердце Джорджа. Он поехал в контору Маршалла, чтобы заняться неотложными делами, тем не менее время тянулось бесконечно долго. По настоянию Марты он наконец вернулся в Сидархилл — помочь по дому, и все были рады его возвращению. Дорри по совету матери продолжала принимать участие в балах и вечеринках.
Приближалось лето. Элиз возила Рени по магазинам, надо было обновить ее гардероб, но постоянная апатия племянницы не давала ей покоя. Большую часть времени Рени проводила в своей комнате. Она совсем утратила аппетит и с каждым днем все больше худела. Теперь ее спутником было молчание, она говорила только тогда, когда нужно было ответить на вопрос. Она замкнулась в себе, и никто не мог достучаться до ее души. Казалось, она навсегда потеряна для близких.
Однажды Элиз, как всегда озабоченная, осторожно постучала в дверь ее комнаты.
— Рени, я должна поговорить с тобой.
— Я слушаю, Элиз. — Рени лежала на кровати, окна были глухо зашторены, от чего в комнате царил полумрак.
— Мы должны поговорить. Я не могу больше видеть, как ты чахнешь.
— Я прекрасно себя чувствую, — спокойно ответила Рени.
— Тогда сядь и докажи мне это.
Рени устало поднялась, делая вид, что только проснулась.
— Первые недели ты держалась молодцом, а теперь на тебе лица нет.
— Знаю. Я не в силах это выносить…
— О чем ты?
Рени обвела комнату безумными глазами.
— Я просто не хочу думать…
— Скажи мне, может, я смогу помочь…
— Никто не сможет помочь мне. Никто, кроме Маршалла… — Она зарыдала.
Элиз порывисто обняла ее.
— Он жив. Ты должна верить.
— Но как? Ни слова, ни намека все эти полтора месяца. Конечно, если б он смог, то вернулся бы ко мне, — промолвила она сквозь слезы, — Дорогая, может быть, он как раз пытается сделать это. Держись! Нельзя сдаваться!
— Я так долго верила… но теперь, я только что от врача… — Она заходилась в рыданиях.
— Врача? Зачем ты к нему ходила? — Элиз в ужасе посмотрела на племянницу, воображая непоправимое.
— Я… — Рени перевела дух и выпалила: — У меня будет ребенок.
Элиз вздохнула с облегчением.
— Ребенок? Это же здорово!
— Я тоже так думала вначале, — сказала Рени всхлипывая. — Но сейчас мне так одиноко… Растить ребенка, который никогда не увидит своего отца…
Элиз прочитала в ее глазах страшное отчаяние.
— Мысль о том, что Маршаллу не суждено узнать своего ребенка, невыносима… Господи, что же мне делать?
— Ты кому-нибудь уже говорила?
— Нет.
— Хорошо. Мы скажем Марте сегодня вечером. Уверена, она обрадуется.
— Но мне неудобно…
— Ты хотела бы поехать в Леман? Может, поездка пойдет на пользу. Я составлю тебе компанию. Марта и Дорри собираются вернуться в Сидархилл. Тогда и отправимся, — сказала Элиз.
Рени вопросительно посмотрела на тетю.
— Неужели это возможно?
— Я поговорю сегодня с Мартой, и мы все решим. И не волнуйся. Когда Маршалл вернется, они отправят его прямо к тебе, — успокоила ее Элиз.
Рени стало немного легче на душе, и она спустилась вниз. И тут же попала в объятия Джулианы.
— Бедняжка, как вам должно быть тяжело!
Про себя она самодовольно улыбнулась, отметив, как та ужасно выглядит.
Рени оторопела от такого неожиданного проявления чувств. Ведь Джулиана была просто недавней знакомой. Она едва сдержалась, чтобы не оттолкнуть ее.
— Пройдемте в гостиную, — предложила Рени.
— Что-нибудь слышно? — продолжала кудахтать Джулиана. — Я места себе не нахожу. Филипп запретил мне заходить, чтобы не расстраивать вас.
