Петька остановился и посмотрел вниз, но ничего не увидел. В этом месте обвалился большой кусок грунта, поэтому склон был крут, и Петька глазами поискал, где бы можно было без хлопот спуститься.

Гардан уже бежал по дну каньона, размахивая руками. Потом проворно полез наверх, загребая руками.

– Петька, я добрался! Блестит! Подходи сюда! Вместе поглядим! Какие-то зерна малые. Много!

Вскоре они с интересом рассматривали несколько крупинок размером с горошину и мельче. Они были бесцветными и необыкновенно прозрачными. От них иногда расходились пучками острые лучи света, когда на них падал солнечный луч.

– Красивые, – молвил Петька, любуясь радугой цветов.

– Ничего красивого. Просто это песок какой-то крупный.

– Не, ты погляди. Песок мутный, нисколько не прозрачный, а эти крупинки еще и какие-то… правильные.

– Какие такие правильные? Чего ты мелешь? Брось, нам еще этого добра не хватало.

– Подожди, Гарданка! Гляди, какой красивый камушек, с голубоватым отливом, – и Петька протянул Гардану кристаллик величиной с большую горошину, который он только что выковырял из затвердевшего после ливня песка.

– Ну и что! Мало, что ли, я таких камушков видел на реках! Пошли, ничего тут интересного нет.

– Хочешь – уходи, а я покопаюсь еще. Что-то мне сдается, что это не простые камушки. Такие я нередко видел у богатых людей в кольцах и разных украшениях.

– А ведь и точно. Я тоже такие встречал. Неужто что-то ценное?

– Давай наберем по горсти самых крупных и чистых и спрячем. Невелика тяжесть, а там поглядим. Может, знающие люди и подскажут чего.

– Ладно уж, давай!

Они упорно трудились, и к полудню, когда солнце палило нещадно, вернулись в лагерь отдыхать. Петька морщился и хромал, но был доволен. В лагере они рассмотрели каждый свою добычу. У Гардана камушков было немного больше, но у Петьки они оказались крупнее, а один, величиной с фасолевое зерно, был особенно красив своим чистым прозрачным оттенком.

– Вот бы оказались самоцветами, – мечтательно произнес Петька.

– Ты уж лучше подумай, как отсюда выбраться. Не до самоцветов нам сейчас. Помрем еще в этом пекле без воды и жратвы!

– Ну что ж, значит, судьба такая. А все же красивый камушек!

– Хватит лясы точить. Пора поспать, а то жрать охота. Ты ложись, я пока тоже, а вечером схожу посторожить водопой. Может, что и подстрелю.

Петька вздохнул, но не ответил и покорно стал устраиваться под тентом. Ему хотелось искупаться, но до океана было мили две и тащиться в такую даль было бессмысленно.

Вечером, лежа один на остывающем песке, Петька размышлял. Он услышал отдаленный выстрел и поднялся, насторожившись. Хоть бы не промахнулся друг, подумалось ему, и слюна наполнила его рот, а в животе что-то тоскливо засосало.

Уже в темноте пришел Гардан с тушей малой антилопы на спине. Он с блаженным вздохом сбросил ее на песок, отер пот со лба:

– Аллах не забыл меня своими милостями. Иншалла! Давай обдирать.

На душе стало весело, и работа не показалась утомительной. Они тут же стали жевать сырую печенку.

– Теперь-то нам полегче будет, – молвил Петька. – Завтра насушим полосок, и можно будет отправляться в путь.

– Я надумал желудок антилопий помыть, почистить, и туда набрать воды, а то фляга у нас всего одна, туда мало входит, – сказал Гардан.

– Молодец, Гарданка. Вонять малость будет, да уж как-нибудь стерпим. Зато воды больше можно взять. Здорово ты придумал!

– Олененок мал уж очень, Петька. Надо еще бы подстрелить одного, а то оголодаем в пути и не дойдем.

– Тогда придется еще один день подождать. Вечером легче подкараулить зверя какого-нибудь. Или даже утром. Надо пойти и засесть на зорьке.

– Да, видно, так и надо сделать. А к вечеру можно будет трогаться в путь.

Однако только вечером удалось подстрелить еще антилопу. Было уже темно, времени на сушку мяса не было. Его просто обжарили малость и спрятали в мешок, предварительно наевшись до отвала свежатиной. Воды запасли дня на три, но можно было ее растянуть и на четыре. Они рассчитывали, что за это время могут дойти до более водных мест. К тому же ливень прошел недавно и была надежда повстречать лужу.

– Все, Петька, пошли, – сказал Гардан и двинулся с ношей вперед, приглашая друга следовать за собой.

– Гарданка, давай пойдем мимо запруды и напоследок напьемся побольше. Не такой уж большой крюк, зато воду сбережем.

– Можно и так, – согласился Гардан.

И вот они снова мерно шагали по песку и камням пустыни. Молодая луна скупо светила им в безоблачном небе. Они взяли немного левее, чтобы не удаляться далеко от океана. А то и заблудиться можно в темноте.

Друзья часто останавливались. Петька хромал и двигался с трудом, но терпел и уже не жаловался. Груза для двоих было много, но ничего нельзя было бросить.

– Гарданка, сколько же мы времени уже шатаемся по белу свету?

– А кто же считал эти дни? Аллах его знает. Может, пять, а может, и все шесть месяцев. Спросить-то у шкипера ты не догадался.

– Значит, тут уже весна началась, а?

– Может, и так, кто его знает. Тут не разберешь.

– И как такое может быть, Гарданка? У нас лето, а тут зима, да еще с такой жарой. Лишь ночью холодно.

– Так и получается. Так Аллахом положено быть. И нечего об этом задумываться.

– Когда говоришь да думаешь, путь легче становится. А то очень уж тяжело тащить все на себе. Интересно, где теперь наши моряки? Целы ли, или померли уже все в пустыне? И узнаем ли мы когда-нибудь об этом?

– Вряд ли, Петька. Откуда узнать-то?

Так ребята тащились вперед, на север, в надежде на то, что встретят людей или хотя бы найдут источник воды и еды.

Третьи сутки пути были на исходе, стояла ночь, когда Гардан заметил первое деревцо. Он остановился как вкопанный и подождал ковылявшего сзади Петра.

– Петька, глянь-ка, дерево!

– И правда! Неужто кончается эта пустыня проклятая? Вот было бы здорово!

– Погоди радоваться. Может, оно здесь единственное. Пошли дальше.

К утру им попалось с дюжину низкорослых чахлых деревцев, но даже такие вселяли в них надежду. А она им так сильно была нужна! Воды осталось совсем мало, и мяса почти не было, хотя они экономили его как могли.

На день друзья расположились в тени деревьев и кустарника, но они все равно давали мало тени – пришлось растягивать тент.

Сильнейшая усталость и апатия снова накатилась на них. Друзья были угрюмы и неразговорчивы. Временами наваливалась раздражительность, приходилось сдерживать свои чувства, чтобы не наговорить друг другу гадостей. Гардан ругался больше про себя, а Петька просто уныло молчал.

Следующая ночь была намного мучительней. Вода кончилась, да и мясо исчезло. Хоть оно и было уже с сильным запахом, но все же было, а теперь и его не стало. Хотелось пожевать хотя бы жестких листьев дерева и кустарника, но они боялись, как бы не отравиться.