один прекрасный день Антону вновь вздумается посплетничать о могущественной семье, с которой ему посчастливилось быть знакомым. И тогда раскроется ее обман…

– А давайте сбегаем за пивом, – предложил Максим.

В поисках немой поддержки Яся взглянула на Алену.

Но та не обращала на нее никакого внимания. Она самоотреченно пожирала копченую куриную ногу, держась за нее обеими руками. Длинные гелиевые ногти манекенщицы, которая настолько увлеклась любовными перипетиями, что даже позабыла о вечных диетах, увязли в курином мясе. Ее лицо было перепачкано жиром, на носу висела влажная веточка укропа.

Почему-то именно это стало для Ярославы последней каплей.

Она осознала: роскошь и спокойная уверенность в будущем нужны ей как астматику ингалятор, немедленно.

Она успокоилась, едва взглянув на Полонского – на его сдержанный льняной костюм в тонкую полоску и галстук из магазина «Canali». А уж когда он протянул ей втайне ожидаемую бархатную коробочку (Михаил Марленович считал, что дарить цветы – это как-то несолидно, а вот ювелирку – вот это да!), Яся даже улыбнулась:

– Какая большая! Ты скупил для меня весь магазин?

– А ты посмотри, – он играл лукавого и снисходительного Дедушку Мороза, который никогда не ошибется с выбором подарка мечты. С той только разницей, что дедушки морозы не требуют взамен сексуальных услуг, а Полонский был в последнее время столь активен, что Яся даже втайне беспокоилась – а не принимает ли он тайком виагру.

Внутри оказалась диадема – слишком массивная, чтобы пытаться строить догадки о ее стоимости, но достаточно изящная, чтобы время от времени ее носить и не выглядеть при этом чудовищно вульгарной.

Яся ахнула и одним движением водрузила диадему на голову. Та благодарно запуталась в ее растрепанных волосах. Странный, наверное, у нее был вид – девушка в джинсах и мятоватой розовой майке с изображением плейбоевского зайчика и в бриллиантовой диадеме на голове.

А вот Полонскому нравилось.

– Красавица моя. – Он притянул ее к себе и поцеловал по-отечески в лоб.

– Куда едем? – Она запихнула диадему в сумочку, а упаковку вернула ему.

Яся знала, что Полонскому нравится, когда сквозь ее интеллигентность пробиваются манеры Пеппи Длинныйчулок. Она просекла это давно, когда замужество еще не входило в ее планы на ближайшее будущее, и периодически не без удовольствия ему подыгрывала. Наверное, таким образом Михаил поддерживал иллюзию собственной молодости: если, мол, в его женщине периодически просыпается сорванец, значит, и он сам не «Шиком» брит.

Она ожидала услышать в ответ: «В ресторан!» или: «В сауну», или на худой конец: «Ко мне домой!». Развлекаться в ее понимании этого слова Полонский не умел. Его досуг сводился к методичному пожиранию креветочных коктейлей или блинчиков с черной икрой (к которым солидный пузатый Михаил Марленович испытывал по-детски трогательную слабость). Их свидания строились по отлаженному графику: «Ужин – Секс – Просмотр ночного телефильма». Раньше это казалось ей пикантным, потому что не было обыденностью.

Но он неожиданно объявил:

– Хочу, чтобы ты расслабилась, и знаю одно замечательное для этого местечко. Это загородный клуб моего хорошего знакомого. Устроим спокойный уютный вечер, в сауну сходим, покушаем чего-нибудь вкусненького. Ты не против?

– Если бы ты знал, как я долго об этом мечтала, – искренне призналась Яся.

Нет более верного способа разбудить в человеке психопата, чем с виноватой улыбкой сказать: «Только ты не нервничай!» Ярослава считала, что людей, которые начинают оправдываться этой фразой, стоит отправлять на исправительные работы минимум на тридцать суток.

– Только ты не нервничай, – сказал ей Полонский, стоило ей открыть глаза и присесть на кровати, пальцами расчесывая спутавшиеся за ночь волосы.

Еще одна ремарка: особенного порицания заслуживают те, кто обрушивает вышеупомянутую фразу на едва проснувшегося человека.

– Свадьба отменяется? – оживилась Ярослава.

– Что ты, не переживай, – улыбнулся Михаил Марленович, и вот тогда она и начала переживать по- настоящему.

– Что случилось? С кем-то из моих подруг? Кто-то звонил? – Остатки сна как рукой сняло.

– Просто я так виноват перед тобой. Хотелось провести вместе все выходные, но вместо этого… Сейчас ко мне приедут деловые партнеры, это очень важно и срочно. Мы пойдем в конференц-зал. Но они будут с женами, так что вы все вместе можете погулять и расслабиться.

– Да? – разочарованно протянула она.

Впечатления от вчерашнего концентрированного уюта были слишком сильными. Ярослава, конечно, не рассчитывала на такое всерьез, но в глубине души ей хотелось бы, чтобы ее жизнь была похожа на шерстяной клубок, который неторопливо разматывают руки опрятной пенсионерки. Полонский мог бы гарантировать ей эту безмятежность. С таким супругом она была бы счастливой и сонной, как свернувшийся в комочек зародыш.

Не успела она почистить зубы и втиснуться в джинсы, как прибыли деловые партнеры Полонского – два мужичонки весьма скользкого вида. У обоих бегающий взгляд, залысины, кожаные пиджаки, тянущие не на одну тысячу долларов, и автомобили с мигалками.

Один представился Гариком, другой – Жориком, и она тотчас же забыла, кто есть кто. Оба удивленно и пристально на нее уставились, когда Полонский представил ее как невесту. Для официальной женщины бизнесмена такого калибра она выглядела странновато: ни яркой красоты, ни отточенного шика, ни известности в конце концов. К тому же слишком молода.

– Наши жены собираются в сауну, – наконец сказал Гарик (или это был Жорик?), – можете к ним присоединиться.

– Спасибо. – Ярославе вовсе не хотелось начинать свое утро с ударной дозы сухого горячего пара, да еще и в обществе незнакомых теток, но отказаться было бы невежливо.

Полонский одарил ее ободряющей улыбкой. Яся наскоро причесалась, неизвестно зачем подкрасила губы, надела ветровку, вышла из номера и спустилась вниз.

Жены Гарика и Жорика были предупреждены о том, что к ним присоединится новоявленная невеста Полонского, и ждали ее в вестибюле. По тому, как жадно они вытянули в ее сторону шеи, она поняла, что им до смерти интересно узнать, на кого же променяли Оксану Дробашенко, – и судя по всему, они были разочарованы.

Им обеим было уже лет под сорок. Но было сразу видно, что большую часть умственных и физических усилий они бросили на сохранение пристойной внешней формы. Одна из них (она назвалась Анной) была высокой сухощавой брюнеткой с ярким розовым румянцем и татуированным орнаментом на щиколотке. Другая («Лиза», – без улыбки сказала она, по-мужски крепко пожимая Ясину руку) – пепельной блондинкой с роскошными длинными волосами до попы, мулаточным загаром и довольно резкими морщинами. Обе были одеты так, словно собирались не на загородную прогулку в пансионат, а на прием к британской королеве. На Анне было светлое платье в стиле Мерилин Монро с плиссированной юбкой чуть ниже колена (надо сказать, что в таком наряде она выглядела еще более плоскогрудой, чем была на самом деле). Лиза нарядилась в белые джинсы, туго обтягивающие ее костлявые бедра и красную рубашку, узлом завязанную на впалом загорелом животе. Они обе могли бы сойти за манекенщиц, если бы только приставить к их худым телам другие, более молодые лица.

– Ну что, попаримся, девочки? – сказала Анна. – Ярослава, вы здесь часто бываете?

– В первый раз. А вы?

– О да, – Лиза, прищурившись, посмотрела на ее кроссовки, – а я не знала, что спортивная обувь снова в моде… Знаете, это любимый пансионат наших мужей. И Михаила Марленовича. Он часто был здесь с…

– Лиза! – укоризненно перебила ее Анна.