бандформирование, всё же мы стараемся вести себя хорошо, а самые настоящие партизаны.

Едва мы вывернули на боковую дорожку, ведущую на Международное шоссе, сзади послышался вой сирен. Через поток машин напролом пёр чёрный «Ауди А8», номера с флагами, а за ней вплотную несся чёрный «Геленд» с охраной, тоже сверкая «люстрами».

— Ты гля, похоже, кто из вождей народных на крыло встал? — слегка толкнул меня Лёха, показывая на всё же прорвавшиеся слева от нас автомобили. — В дальние края дёрнул?

— Может, и не вождь, а просто приближённый кто, — пожал я плечами. — Эти номера с флагами кто только не таскает, тот же наш Бурко с такими же флагами катается.

В другое время я с удовольствием бы образовал помеху вождёвской машине, но сейчас было не до шалостей, мы должны были выполнить всё, что запланировали, без проколов и неожиданностей. Не до разборок нам сейчас.

Обе чёрные машины свернули на развязке к аэропорту, мы следом за ними, изрядно отставая, а вот перед ними по правой полосе изгибающейся развязки шли два зелёных бэтээра с серьёзно экипированными бойцами, сидящими на броне. Они почти не обращали внимания на нагонявшие сзади машины с мигалками, и ничего бы, наверное, и не случилось, если бы водила «ауди» не проявил свои господско-холуйские привычки, не нажал на пупочку ревуна, нагоняя броню. Мол, знай своё место, бойся, пади, гляди, кого везу. Сирена рявкнула, и совершенно неожиданно головной БТР резко свернул влево, загоняя чёрный немецкий седан на откос слева от дороги. Охрана во внедорожнике успела среагировать только включением такой же сирены, и второй борт, идущий следом, долбанул его своим задранным стальным носом прямо в среднюю стойку.

Удар был сильным, сидевшие на броне чуть не посыпались вниз, схватившись кто за что, но удержались. Высокий квадратный внедорожник брызнул мелкими осколками стекла, опасно качнулся влево и затормозил своим сверкающим хромом носом прямо в багажнике хозяйской «ауди», смяв его беспощадно и развернув машину на скользкой прошлогодней траве откоса поперёк движения, носом прямо в огромное колесо бэтээра. Охрана вылетела из «Геленда», как черти из табакерки, и наткнулась рылами на добрый десяток стволов, смотрящих на них с брони.

Я резко сдал к обочине и притормозил. В середину этой разборки нам точно влезать не следовало, но посмотреть хотелось, порадоваться за людей. Шмель с Сергеичем тормознули тоже.

Из «ауди», крича и размахивая руками, лез кто-то маленький, в костюме с галстуком и в пальто нараспашку. Лицо показалось мне знакомым, наверняка в телевизоре видел, но кто это такой, я вспомнить так и не смог — портреты членов правительства я точно не коллекционировал и у себя в сортире не развешивал. Маленький орал на вояк, покраснев, как свёкла, за ним бегал ещё какой-то холуй в пиджаке, то ли водила, то ли охрана. Четверо же охранников из «Геленда» стояли, задрав руки в гору, боясь даже глазами моргнуть. У военных, всех явно непризывного возраста, выражение лиц к хамству не располагало. Только главный не просёк поляну и вёл себя, мягко говоря, провоцирующе.

С брони головного бэтээра вниз нагнулся средних лет подполковник с наголо бритой головой, единственный во всей группе без шлема и без головного убора, о чём-то спросил кричащего и прыгающего персонажа из телевизора. Тот как-то осёкся, как будто удивившись, что здесь ещё кто-то заговорил кроме него, потом раздражённо махнул рукой, что-то ответил, подполковник переспросил, вместо маленького что-то утвердительно ответил холуй. И тогда подпол спокойно вытащил из-под разгрузки ПБ и дважды выстрелил, в маленького и в холуя, обоим в лоб, обрушив их с небес олимпийской власти на грязный асфальт подмосковного шоссе. И все автоматы, наведённые на стоящую с поднятыми руками охрану, разом коротко протрещали, выбросив язычки пламени и струйки прозрачного серого дыма, и охранников повалило друг на друга.

— Нихренасе… — прошептал Лёха. — Кого это они привалили?

— Хрен его знает, — также прошептал я в ответ. — Табло знакомое, но не могу вспомнить.

Один из вояк соскочил с брони, подошёл к «ауди», заглядывая в окно, приоткрыл тяжёлую, явно бронированную дверь, которую никто не запер, и выпустил в кого-то в салоне очередь патронов на пять. Стрелял в голову, судя по тому, как брызнуло красным на стекла. Затем вернулся к борту, вскарабкался на броню, а двое других вояк прямо с брони одиночными выстрелами прострелили головы всем лежащим на асфальте. Поскольку никаких враждебных намерений в наш адрес они не проявляли, я тронул «Форанер» с места и подтянулся поближе, а за нами следом — наша маленькая колонна.

Открыв дверь машины, я вышел из-за руля, повесив «огрызок» на плечо стволом вниз, старательно не пряча оружие и при этом не демонстрируя никакой враждебности.

— Тарищплковник! — окликнул я бритого.

Тот посмотрел на меня, как будто пытаясь сообразить, откуда я взялся, затем спросил:

— Тебе чего, боец?

— Вы машины эти бронёй столкнули бы. — Я показал на «Геленд» с «ауди». — Народ бежит из города, если поток увеличится — могут быть пробки, а мертвяки уже и сюда забредают, мы видели.

Он подумал пару минут, затем нагнулся в люк бэтээра, на котором сидел, и крикнул туда:

— Копыто! Давай-на, задом посталкивай этот триппер с дороги-на. — Затем обернулся к своим, ухмыляющимся с брони. — А вы чего раззявились, товарищи офицеры? Давай с брони-на, а то ссыплетесь.

Огляделся вокруг, почесал в затылке.

— И это всё тоже оттащите-на, а то намотаем кишки на колёса, потом унюхаемся, — рявкнул он, показывая на трупы.

Военные попрыгали на дорогу, сноровисто ухватили тела убитых, кого за что, оттащили на обочину, столкнули вниз. Задний бэтээр сдал назад, а головной, управляемый уверенной рукой невидимого Копыта, частично съехал с дороги, а затем, прижав массивным задом сначала одну машину, а затем вторую, поочередно вытолкал их в сторону. Подполковник подошёл ко мне, посмотрел подозрительно, спросил:

— А ты, боец, вообще по какому ведомству-на?

Судя по всему, подпол решил меня мимоходом застроить, исключительно по привычке и любви к искусству.

— Партизаны мы, тарищплковник, — заявил я в ответ. — Местная самооборона.

— Да ну? — переспросил он, подозрительно сощурившись. Остальные тоже начали прислушиваться к разговору. — А выглядишь ничего, партизан, по-строевому-на. Гля, с ПБ ещё-на, разжился. Где служил?

Я назвал часть, тот кивнул, спросил, в каком году и где. Затем спросил, кто был командиром, после чего сказал, что они у нас недолго соседями были, приезжали в командировку. Я сразу сообразил, кто это такие — «подсолнухи» из контртеррористического центра ГРУ, который как раз тут по соседству и расположен. Поэтому никого, кроме офицеров, среди них и не видать. Единственное, чего я не понял, откуда у них бэтээры, да ещё с эмблемами ВВ? Впрочем, какая разница, мало ли откуда?

— Куда направляешься? — неожиданно спросил он меня.

— Неподалёку здесь. За жратвой, — обтекаемо ответил я.

— За жратвой всегда-на, полезно, — согласился подпол, затем оглядел наши три машины. — Солдат жрёт — оборона крепнет. Вас сколько?

— Здесь — четверо. Всего — тринадцать.

— Все мужики?

— Нет. Женщины есть, дети. Даже собаки с кошками.

— Даже собаки, говоришь? — Он ненадолго задумался. — Значит, сюда смотри…

Он полез в «документный» карман разгрузки, вытащил оттуда блокнот. Быстро черканул пару строк, вырвал страничку, протянул мне. Я прочитал. Там было написано «Пантелеев», и дальше была корявая подпись.

— Высшие командные курсы здесь знаешь? Теперь Учебным центром кличут-на.

— «Пламя», что ли? — переспросил я.

— Они самые, — кивнул подполковник. — Не будете знать, куда деваться-на, езжайте туда. Понял-на? Бумажку сохрани, на въезде предъявишь. Скажешь, что Пантелеев послал. Как понял-на?

— Понял.

— Ну и молодец-на, что понял. Езжай, — махнул он рукой.

Тем временем процесс очистки дороги завершился, подпол вскарабкался на броню, и оба борта пошли дальше, в сторону аэропортов. Интересно, а что им там-то понадобилось? Уж не отстрел ли покидающих страну официальных лиц у них в плане боевой учёбы? С этих станется. Ну и я вернулся в машину, где Лёха немедленно спросил, кто это такие и чего я узнал. Я рассказал, что узнал, и мы тоже поехали дальше, понемногу отставая от уходящих от нас бэтээров. А трупы никто не трогал, хоть на них штук пять стволов точно должно было быть. Спецназеры их не тронули, ну и нам мародёрка на трупах в падлу. Одно дело, когда мы сами кого завалили, и другое — чужих «двухсотых» шмонать. Найдётся и без нас кому. Вон люди какие подберут, и будет им в помощь.

Хуже другое, то, что трупы-то эти — натуральный корм для мертвяков. А что делать? Не нам же похоронами заниматься? Не до того нам, нас ждать должны. И ждали. Возле заправки «Лукойл», что стоит на дороге после терминала Шереметьево-2, нас поджидал новенький, защитного цвета ГАЗ «Егерь», так сказать, творческое переосмысление бывшей «шишиги», если точнее. Пятиместная кабина, кузов-полуторатонник с тентом. Обалдеть, в общем. Мечта идиота. Нам бы такую, и всё, мы готовы к путешествию.

Мы свернули с дороги, тормознули возле грузовика. Все двери в «Егере» разом открылись, оттуда выскочили пятеро в чёрных прыжковых костюмах, в чёрных же разгрузках и с автоматами АК-74М, притом явно новенькими, без царапинки. У каждого по коллиматору «Нить-А» на боковом креплении, с резиновыми гофрированными наглазниками, что уже роскошь. И гранатные карманы в разгрузках не пустуют, там или РГН, или РГО у них. У двоих даже подствольники. И у одного в руках ПКМ. У всех пистолеты в открытых кобурах на животе, судя по рукояткам — СР-1[17], мощные, многозарядные. Если это охранники, бывшие коллеги Сергеича, то они неплохо подогрелись. Самому младшему из них было уже за тридцать, а старшему так к полтиннику примерно. Мужики все крепкие, типаж того же Сергеича, явно бывшие военные. А СР-1, насколько я помню, только ФСБ на вооружение принимало, и никто больше. Можно делать выводы.

Сергеич вышел им навстречу, они все перездоровались за руку. Затем представили нас. Самый старший из мужиков представился как Доценко, остальные — по именам. Лёха со Шмелём тоже представились. В общем, познакомились.

— Вы где пристроились? — спросил Доценко Сергеича.

— Неподалёку по трассе, — махнул он рукой от Москвы. — На даче.

— Много вас?

— Бойцов или всех?

— И тех, и других.

— Бойцов считай шестеро, ещё четверо умеют стрелять, если так можно сказать. Есть двое детей, женщина — моя ровесница, женщина постарше и собака с котом, — перечислил Сергеич.

— Как ты подробно, — усмехнулся Доценко. — Присоединиться нет желания? У нас места много, техники тоже, а людей мало.

— Сам не решу, надо со всеми обсуждать.

— Это я понимаю, — кивнул Доценко. — В спину никто не толкает.

— А где вы обосновались? — спросил уже я.

— Спецакадемию знаешь? — Дождавшись ответа, продолжил: — Вот от неё правее, в сторону Матвеевского, автохозяйство «Спецстроя». Оно на отшибе, вокруг пустырь, подступы