отпрыск обретет дар речи в самый бедственный для царя день.

Могу подтвердить как свидетель, все видевший воочию: тот день и вправду выдался для Креза самым бедственным. Все последующие он, обретя мудрость, считал вполне бла­гополучными, а некоторые — даже счастливыми, хотя его младший, не слишком крепкий разумом сын так и не стал разговорчивым, как все обыкновенные лидийцы. Замечу, что среди тех же спартанцев он не выделялся бы своей молчаливостью.

Таким образом свершилось то, чего желал Кир: лидий­ский царь остался жив, хотя изрядно прокопчен.

Мы вывели его из дворца в сопровождении челяди, уже безбоязненно толкавшейся среди персов. Теперь всех их уже снедал не страх, а любопытство, что же делается снаружи. |

Шум под стенами не стихал, но было ясно, что персы все еще не начали приступа. Лидийские воины, наверно, уже устали держать наготове бревна и корзины с камнями. Охваченные недоумением, они глазели вниз. Но еще боль­шее «недоумение» уже подступало к ним с тыла.

Некоторые из защитников наконец оглянулись и не сразу сообразили, в чем дело, а когда сообразили, то ос­толбенели и разинули рты. Едва опомнившись, они стали толкать в бока своих товарищей. Наконец все повернулись к нам лицом и долго стояли, так и держа в руках тяжелые бревна и корзины. Взорам воинов предстала необыкновен­ная толпа во главе со слегка обгоревшим царем. Толпа щурилась и кашляла.

Вскоре осажденные и осаждавшие уже вместе трудились, разбирая завалы и готовя дорогу царю персов. Кир пощадил всех защитников акрополя.

Несмотря на уговоры приближенных, Кир твердо решил сам подняться наверх для встречи с Крезом, а не ждать внизу, в своем стане, пока к нему приведут поверженного врага.

Когда он в роскошных золотых одеждах вступил в акрополь и приблизился к Крезу, тот совершенно за­стыл, побледнел и потерял дар речи, уподобившись сво­ему отпрыску. Кир был очень доволен и широко улы­бался.

Он еще издали протянул руки к Крезу и громко про­изнес:

— Сколько ты задал мне работы, царь Лидии, чтобы спасти тебя от огня!

— Вот чего желали боги! — ошеломленно пробормотал Крез.

— Ты должен быть благодарен мне, царь Лидии! — в шутку нахмурился Кир и на мгновение заключил повер­женного Креза в объятия,— Ты верил только предсказани­ям. А я убеждал тебя, что надо верить своей руке. Ты выиграл, разве не так? И вот теперь я наконец доказал тебе, что от выигрыша нельзя отказаться. У меня есть эллин, который подтвердит мои слова.

Он знаком приказал мне выйти вперед, и в тот же миг стены царского дворца содрогнулись от громоподобного смеха.

Крез вздрогнул и, можно сказать, ожил повторно. Как тогда, в шатре, он теперь побагровел и на лице его вы­ступили капли пота.

— Да, я благодарен тебе, царь Кир,— попытался он го­ворить твердым голосом,— Все горькие предсказания, тя­готевшие над моим родом, сбылись, и в довершение всего я разрушил «великое царство». Но ты, царь, дал мне воз­можность выиграть. Я искупил преступление предка в пятом колене. Кто знает... если бы не ты, царь персов, мое ис­купление могло обойтись мне куда дороже...

Услышав такие слова, Кир вновь сотряс стены дворца раскатом смеха. Но самое удивительное то, что и Крез, сначала горько усмехнувшись, вдруг зашелся в приступе беззвучного смеха, привлек к себе своего сына и внезапно повалился без чувств. Успели подхватить его, чтоб не рас­шибся, ловкие марды, а вовсе не дворцовая челядь.

В ту же ночь, придя в себя после обморока, Крез проявил мудрость, которая сразу позволила ему приблизиться к царю персов.

Сначала он, подобно Астиагу, привел Кира в свою ве­ликую сокровищницу. Столько золота, сколько имел Крез, мидийскому царю и не снилось. Однако персов уже трудно было удивить, и сам Кир принял во владение такое не­сметное богатство с завидным спокойствием, чем весьма удивил Креза. Когда же тот увидел, как воины Кира грабят здания акрополя и беспрепятственно расхищают те двор­цовые богатства, что лежат на виду, то с осторожностью обратился к царю персов:

— Царь! Могу ли я теперь высказывать тебе свои мысли или обязан молчать?

— Ты свободный человек, Крез, и можешь говорить мне без всякой опаски все, что угодно,— сказал Кир.

— Тогда можешь ли ты, царь, ответить мне, твоему плен­нику, что учиняют здесь твои воины с такой яростью?

— По праву победителей они расхищают твои сокро­вища.

— Вовсе не мои сокровища они растаскивают, а твои,— заметил Крез.— Нет у меня больше ничего, кроме сына. Твои воины расхищают твое достояние. И это не к добру.

Кир пристально посмотрел на Креза и, приказав своей свите удалиться, вопросил лидийца:

— Что предрекаешь мне ты, любитель оракулов?

— Боги сделали меня твоим рабом, царь,— отвечал Крез,— и я считаю своим долгом сказать тебе нечто такое, чего другие не замечают или скрывают. Я слышал о твоем народе, что персы свободолюбивы и по своей натуре пре­зирают ложь и чрезмерное богатство. Здесь же богатства у них стало разом чересчур много. Если ты позволишь своим воинам проявить ненасытность, то произойдет вот что: кто из них больше всего награбит, тот возгордится и станет считать, что он не беднее самого царя. Этот человек когда-нибудь поднимет против тебя восстание, помяни мое слово. Если тебе угодно послушаться своего раба, то поступи так: поставь у всех выходов стражу из твоих верных телохранителей. Пусть они отнимают добычу у всех, кто ее выносит, говоря, что десятую часть следует посвятить бо­жеству. Например, Зевсу.

Крез почитал эллинских богов.

— Великому Митре, Хранителю Пределов,— поправил его Кир.

— Прекрасно,— принял Крез,— Значит, Митре. Тогда твои воины не только не возненавидят тебя за то, что ты силой отнимаешь у них добычу, но отдадут ее с радостью и будут восхвалять тебя как самого справедливого царя.

Такой совет показался Киру превосходным. Он осыпал пленника похвалами и сказал ему:

— Ты говоришь и действуешь, как подобает царствен­ному мужу. Вижу, что не зря приложил столько усилий, чтобы спасти тебя, многомудрый Крез.

Такова история спасения Креза. О бывшем царе быв­шего «великого царства» я в дальнейшем буду писать мало, гораздо меньше, чем он того заслуживает, ведь речь все же не о нем, а о великом Пастыре персов. Поэтому здесь я еще раз напомню миру, что Крез сде­лался самым мудрым советником Кира. Часто Кир ста­вил его мнение даже выше мнения своего брата Гистаспа, считая, что «чужеземцу со стороны виднее». Го­товясь к последней, роковой битве, Кир попросил имен­но Креза сопроводить наследника своего царства, Камбиса, в Эктабан и уберечь его от опрометчивых по­ступков, к которым сын Кира имел склонность. Крез пережил Кира и скончался в возрасте восьмидесяти ше­сти лет. На склоне жизни Крез часто говаривал, что, если бы не Кир, он растратил бы все золото Лидии на предсказания, вконец разорил бы свою страну, а сам бы сошел с ума от темных и многозначительных вы­сказываний эллинских оракулов.

Этим Кратон из Милета завершает историю завоевания Лидии и начинает рассказ о том,