под защиту войска, заслуженно спасая свои жизни, персы и мидяне уже хорошо подготовились к встрече с неприятелем. Острия кольев и пик целили в грудь коням.

Я наблюдал за битвой, находясь неподалеку от Кира. С высоты седла было видно, как конница налетела на пе­ших, и, хотя многие всадники напоролись на острия, ли­дийцы общим своим огромным весом сдавили первые ряды персов и отбросили их назад. Спустя несколько мгновений до нас донесся страшный звук столкновения — треск ло­маемых копий, крики и ржание, слившиеся в один корот­кий, истошный вопль.

Персы вновь не дрогнули, а мидяне, глядя на них, тоже не ударили лицом в грязь. Конница врага увязла, а вскоре послышался голос лидийского рожка, и всад­ники очень искусным маневром откатились назад, осво­бождая место лидийской пехоте. При этом передние всадники продолжали рубиться, сдерживая персов, а зад­ние быстро развернулись и отъехали. В образовавшийся «мешок», выставив копья, вступила пехота, поддержала своих всадников снизу и, с очень близкого расстояния метнув копья, единым движением обнажила мечи. Звон железа усилился.

Кир очень обрадовался первому успеху своих воинов и даже приветствовал их громким охотничьим возгласом. Конь под ним затанцевал. Однако теперь, когда сошлись пешие и лидийцы еще немного потеснили персов, он вновь нахмурился и стал часто оглядываться на Гарпага. Тот ка­зался невозмутимым.

Наконец конь Кира, почувствовав нетерпение хозяина, двинулся вперед на несколько шагов.

— Брат! Теперь тем более нельзя! — поспешил преду­предить Гистасп.— Они не отступят, вот увидишь. Губару не даст им отступить.

Из военачальников только один Губару находился в са­мой гуще той схватки, поддерживая персов личной добле­стью.

Предчувствие не подвело даже мнительного и осто­рожного Гистаспа. Персы налегли на врага и выровняли положение. Долгое время войска сражались на равных. Несколько часов подряд хор мечей не стихал и не уси­ливался, потом стал немного тише, однако со стороны казалось, что противники сражаются вовсе не с меньшим упорством.

— Сегодня не кончим,— вдруг сказал Гарпаг, и по его тону я не смог определить, хорошо это или плохо.— Теперь они сражаются и отдыхают одновременно. Ни у кого уже нет сил наступать. Но до конца дня у всех останется до­статочно сил, чтобы не отступить.

— Не пора ли воевать парфянам? — недовольно бросил через плечо Кир,— Они уже застоялись.

— Крез тоже придержал конницу,— заметил Гарпаг.— Подождем. Я вижу, что назавтра можно будет поставить лучников в лучшую позицию. Подождем...

Кир промолчал. Он очень дорожил мнением много­опытного Гарпага, но собственное бездействие, длитель­ность сражения и его неясный до сих пор исход угнетали его, еще не привыкшего (и, замечу, так никогда и не привыкшего!) вести затяжные и кровопролитные войны.

Чуть небо стало темнеть — а темнело оно в ту пору рано, тем более, что на западе также возвышались горы,— с лидийской стороны донесся звук рога, предлагавший прервать сражение.

Кир мрачно оглянулся на Гарпага.

— Царь! Твоих персов здесь меньше, чем лидийцев, но они выстояли против лучшего в мире войска,— твердым голосом произнес Гарпаг.— Мидяне не предали. Армены сделали все, что могли. И у нас есть немногочисленная, но свежая конница, еще не вступавшая в битву. День остался за тобой! Сомнения быть не может. Наше войско больше, и завтра мы займем лучшую позицию.

Как только над полем прозвучал ответ, звон мечей разом стих, воины стали расходиться, пятясь, то есть на первой сотне шагов оставаясь лицом к лицу с врагом и плечом к плечу с товарищами.

Многие воины уже не имели сил даже дойти до стана. Они падали на землю и мгновенно засыпали мертвым сном. Их приносили в стан вместе с ранеными.

Ночью над полем брани, подобно светлякам, двига­лись факелы: посланные с двух сторон люди, не участво­вавшие в сражении, мирно разбирали своих погибших, чтобы сложить в одном месте, а потом провести обряд погребения.

Потери в обоих войсках оказались немалые: около шести тысяч убитыми потерял Кир, более четырех тысяч — царь Лидии.

Поразмыслив над положением, я решил вновь предло­жить Киру свои услуги и добился того, чтобы он принял меня.

В эту ночь Кир уже не стоял около своего шатра, за­думчиво глядя в сторону поля битвы и вражеского стана. Он сидел на тюфяке, почти прислонившись спиной к тре­ножнику, на котором стояла жаровня с углями, и смотрел на крохотный огонек маленького глиняного светильника, находившегося прямо перед ним, на ковре.

Я присел на ковер.

Кир показался мне осунувшимся. В самом деле, он, похоже, ничего не ел в этот день.

— Говори! — глухо повелел он мне.— И не присматри­вайся!

— Царь! Мне хорошо известно, где и как поставлен шатер Креза,— начал я.— Легко было пересчитать издали всех его стражников. Труд не столь велик...

— Ты опять предлагаешь плохую охоту, эллин,— про­бурчал Кир.

— Царь! Была ночь, когда мы с Азалом...— я невольно примолк на мгновение, а у Кира приподнялась правая бровь,— и с Иштагу проникли в стан Гарпага. Разве то была плохая охота?

— Тогда ты должен был узнать, а не убить предательским способом.

Кир был все еще сердит, но взгляд его оживился.

— А я и не предлагаю предательского убийства. К можно попугать, испортить ему сон. Показать, кто истин­ный хозяин на этой земле.

Тут взгляд Кира просветлел. И даже как будто заиск­рилось его священное царское сияние — хварено.

— Что ты хочешь? — спросил он.

— Я могу проникнуть к нему в шатер, связать его и, если все боги будут благосклонны ко мне, принести до­бычу к тебе, царь. Ты ведь хотел поговорить с Крезом по душам.

Широкая улыбка расплылась по лицу Кира.

— Ты памятлив, эллин,— уже похвалил меня он.

— Если же унести краденое окажется слишком трудным делом, то я могу оставить Крезу твое личное послание, царь.

Кир, продолжая улыбаться, почесал свою густую и прихотливо завитую бороду. В его глазах засверкали веселые огоньки.

— Крез любит эллинов. Можно послать ему эллинскую Судьбу,— стал он размышлять вслух.

— Мы знаем предсказание Пифии и потому свободны в своем выборе,— намекнул я.

— Сколько тебе нужно людей? — спросил Кир.

— Справлюсь один. Меньше шума и хлопот,— Тут я, немного помедлив, добавил несколько слов, которыми ис­пытал еще раз свою эллинскую Судьбу: — Жаль, нет Азала. Вот чья помощь пригодилась бы... Он бы там пе­рестрелял из лука половину войска, а я уж наверняка без всякой опаски унес бы на своих плечах Креза, не боясь погони.

— Значит, тебе не хватает Азала? — испытующе прого­ворил Кир.

— Да, не хватает,— глядя царю персов прямо в глаза, подтвердил я.

— Царь персов сгодится вместо Азала?

Я несказанно опешил и несколько мгновений не мог произнести ни слова.

— Ты полагаешь, что Кир не пригоден для ночной охо­ты? ^— переспросил царь персов.

— Не знаю лучшего охотника...— пробормотал я, при­ходя в себя.

— Хорошо, что ты напомнил мне об этом,— продолжал Кир.— Давно хочу поговорить с Крезом. Лучшего повода не предвидится. Я пойду с тобой, эллин.

— Это ведь опасно,— опрометчиво пробормотал я и, осознав сказанное, похолодел.

Кир взглянул на меня как на вражеского лазутчика, и я, потупив взгляд, попытался исправить положение: