узнаете, приходите ко мне, тогда потолкуем!
– Да, но как же я буду разыскивать и наблюдать, – возразил Кирш, – когда я даже не знаю с чего начать?
– Вы должны найти это сами! Все в жизни так: разве мы знаем, в сущности, что-нибудь в ней? Даже и саму жизнь часто не знаем как начать; однако же ничего, живем и дело делаем! Вот так и вы!
– Что же, я готов! – сказал Кирш. – Только все-таки едва ли я что-нибудь смогу тут сделать по своей воле; тут можно узнать что-нибудь, если только подвернется к тому удобный случай.
– И случай подвернется, если вы захотите этого!
– Неужели человек может управлять и случаем?
– До известной степени да! Нужно только уметь желать, молчать и наблюдать!
В это время дверь кабинета, в котором они сидели, отворилась, и вошел лакей, держа на подносе письмо, которое он подал Куракину. Последний распечатал письмо, развернул и, обратившись к Киршу, сказал ему, как бы прося извинения:
– Вы позволите?
Кирш почтительно поклонился.
Куракин прочел письмо и спросил у лакея:
– Кто принес?
– Человек без ливреи принес и удалился!
– Хорошо, ступай! – приказал лакею Куракин. – Ну, вот видите, – обернулся он к Киршу, – случай уже является к вам на помощь: в этом письме меня извещают люди, известные мне, что сегодня вечером в доме на Пеньках будет маленькое собрание, судя по приметам, именно тех лиц, о которых вы мне говорили. Я сообщаю вам это для того, чтобы вы поступили, как полагаете лучше.
– Какой же дом на Пеньках? – спросил Кирш.
– Это мне неизвестно; я вам сказал все, что узнал из письма; в нем сказано, что вчера в Петербург привезены французским маркизом важные бумаги и что поэтому в доме на Пеньках соберется несколько человек. Вот вам нить, доберитесь по ней до клубка и распутайте его, если можете!
– А если я распутаю его? – спросил Кирш.
– Тогда я вам скажу, что вы недаром читали ваши книги и что испытание, выпавшее на вашу долю для достижения первой степени посвящения, выполнено вами.
– Так вы думаете, что это дается мне испытание?
– Не думаю, а уверен в этом.
Куракин близко наклонился к Киршу и таинственно произнес:
– Слова «он жив в сыне» не произносят даром!
ГЛАВА XIII
Варгин сидел с утра в своей мастерской и писал этюд женской головы с рыжими волосами и гордыми строгими чертами лица. Выходил портрет леди Гариссон, очень похожий; Варгин был доволен своей работой.
Пришел Елчанинов, грустный и очень недовольный.
Увлеченный своим делом Варгин не заметил его настроения; не кладя кисти, он поздоровался с приятелем и спросил только, кивнув на этюд:
– Хорошо?
Елчанинов рассеянно поглядел, криво усмехнулся и промычал что-то совсем неопределенное.
– Ты чего усмехаешься и мычишь? – заговорил Варгин, – ты думаешь, я не знаю? Ты ведь смотришь, а сам думаешь: «Пиши, мол, себе свою красавицу, а моя все-таки лучше!»
– Какая «моя»? – переспросил Елчанинов и деланно зевнул, притворяясь вполне равнодушным ко всему.
Варгин насмешливо подмигнул ему.
– Ну, как какая? Разумеется, вчерашняя, которую ты вчера в карете привозил. Что же ты вчера виделся с нею?
– Нет, не виделся!
Варгин, отстранившись от холста, вглядываясь в свою работу и вовсе не вникнув в то, что ему сейчас говорили, одобрительно мотнул головой и сказал:
– Отлично!
– Что же тут отличного? – обиделся Елчанинов.
– Как что? Все отлично! Да, так что же ты говоришь?
– Я ничего не говорю, – ответил Елчанинов и еще больше насупился.
– Так ты видел ее вчера?
– Да нет же!
– Значит, сегодня?
