– Да, но что это за яхта! – снова подхватил Варгин. – Чудеса! А сама леди – это такая красавица, что и рассказать нельзя.

Несмотря на последние свои слова, Варгин все-таки хотел сейчас же рассказать Киршу, какая была красавица леди, но тот, равнодушный к восторгу художника, захрапел.

Варгин обиделся и тоже уткнулся в угол.

По счастью, Варгин был слишком взволнован, чтобы заснуть, а не то они проспали бы придорожный трактир, где оставили маркиза де Трамвиля. У этого трактира Варгин остановил дилижанс, разбудил Кирша и вытащил его.

Они нашли Трамвиля в том же положении, в каком оставили его. Сознание к нему не возвращалось, он лежал как пласт, Станислав сидел возле него, честно исполняя свой долг.

Елчанинов еще не возвращался.

– Что же нам делать теперь? – спросил Варгин.

Кирш покосился на больного с очень недовольным, почти сердитым видом.

– Я лягу спать! – сказал он.

Варгин не мог не заметить, что его приятель стал относиться совсем иначе к маркизу после своей поездки.

– Ну, хорошо, – стал рассуждать Варгин, – ты ляжешь спать, а потом что?

– Потом приедет Елчанинов, и ты меня разбудишь.

– Ну да! Но что же нам делать с больным? Не оставлять же нам его тут на произвол судьбы! Надо предпринять что-нибудь. Я считаю, что это наша обязанность, тем более что он иностранец и покидать его в несчастье было бы с нашей стороны, по крайней мере, неблагородно.

По правде сказать, благородство, выказываемое Варгиным, главным образом преследовало цель, через заботы о маркизе как-нибудь еще раз увидеть красавицу-леди.

– Ну, там видно будет! – сказал Кирш и пошел к хозяину, чтобы найти у него место, где можно было бы лечь спать.

Варгин остался один со Станиславом и, переполненный еще восторгом, который обуял его на яхте, предался самым сладостным и фантастическим мечтаниям, в которых, разумеется, на первом плане стояла леди.

Станислав тихо сидел у ложа больного, в открытые окна вместе с лучами яркого солнца вливался теплый, пахнувший сеном воздух, живительный и чистый здесь, за городом.

На дороге не было слышно движения: все было тихо кругом, и в этой тишине Варгин, задумавшись, унесся в мыслях далеко и забыл и о Станиславе, и о больном, и о трактире, и о том, что сам сидит тут, облокотясь о стол. Этот стол был белый, выструганный и оскобленный.

Варгин долго глядел на его гладкую поверхность, потом бессознательно вынул карандаш и стал чертить на доске стола женский профиль. Вышло очень похоже на леди Гариссон.

«Неужели уловил? – обрадовался Варгин. – Конечно уловил!.. Кажется, хорошо!» – и он, отодвинувшись, снова на чистом месте сделал контур поразившего его лица.

– Где пан видел его? – послышался в это время голос Станислава.

Варгин вздрогнул и оглянулся. Станислав стоял сзади него и смотрел ему через плечо.

– Кого видел? – удивился Варгин. – Эту женщину?

– Да, ее, которую вы тут так похоже нарисовали, – пояснил Станислав.

В первую минуту Варгану не хотелось говорить с этим человеком о леди, и он решил соврать, что рисунок – его фантазия, но он сообразил, что Станислав мог, находясь в услужении у маркиза, знать что- нибудь о красивой англичанке, и потому спросил в свою очередь:

– А вы ее знаете?

Станислав как-то странно усмехнулся.

– Еще бы! – произнес он, вскинув плечами.

– Вы ее знаете; Знаете? – радостно повторил Варгин.

– Ну да, и давно!

– Вот как!

– Еще бы!

Варгин внимательно посмотрел на Станислава.

С тем делалось что-то странное. Рот у него нервно дернулся, и один глаз замигал, как это бывает у людей, одержимых нервным тиком.

– Что с вами? – невольно вырвалось у Варгина.

– Ничего, только у меня всегда так, когда я вспоминаю о ней. Пан может ведать, что такие воспоминания должны действовать.

– Какие воспоминания?

– Да как же? Ведь это все-таки моя жена!

– Как ваша жена? – воскликнул Варгин и даже привстал со своего места. – Эта... эта... эта женщина – ваша жена?