Время шло очень медленно, ждать пришлось долго. Кирш, проведший бессонную ночь, стал клевать носом и делал неимоверные усилия, чтобы не заснуть. Наконец в дверь стукнули: раз, потом, после некоторого промежутка, еще два раза.

«Должно быть, это и есть треугольный удар», – решил Кирш, подошел к двери, отпер ее и встретился лицом к лицу не с арапом, которого ожидал увидеть, а с длинным, сухим серым человеком, все было у него – и кафтан, и чулки, и парик с косичкой, и глаза, и даже само лицо – серое.

Этот серый человек ничуть не удивился тому, что Кирш отворил ему дверь, как будто знал, что тот был тут. Он сложил губы в улыбку, которая, однако, не вышла, а серое лицо скорчило только гримасу, и, мотнув корпусом в виде поклона, юркнул в комнату с бойкостью, не совсем соответствовавшей его длинному росту.

Захлопнув дверь, он два раза повернул ключ в замке и, схватив Кирша за руку, оттащил его в угол.

– Господин барон! – начал он и приостановился, повернув голову в сторону коридора и прислушиваясь.

Чьи-то тяжелые, словно мраморной статуи, шаги гулко раздавались по коридору; они звучали отчетливо, ясно, и по мере того, как они становились яснее, то есть ближе, лицо серого человека становилось белее; он замер на месте и, казалось, не дышал, крепко сжимая руку Кирша, как бы желая дать понять этим, чтобы тот не двигался и не подавал признака жизни.

Кирш видел, как задрожали колени у серого человека и заходила нижняя челюсть, когда шаги раздались возле самой двери, словно они несли смертельную, неумолимую опасность. Кирш не понимал, в чем могла состоять эта опасность, однако не решился спросить, в чем дело, – до того было выразительно пожатие серого человека и, главное, его испуганное, совершенно побледневшее лицо.

– Прошло! – сказал он, тяжело вздохнув, когда шаги миновали и замолкли.

– Что такое? Что прошло? – спросил с недоумением Кирш.

– Ничего, ничего, господин барон! – зашептал серый человек. – Только, если бы он увидал меня вместе с вами, нам бы обоим, пожалуй, несдобровать!

– Да кто «он»? – спросил опять и уже с тревогой Кирш.

Серый человек между тем успел уже прийти в себя.

– Все равно! – сказал он. – Ничего, никто!.. Я вам принес ответ на письмо.

Он достал из кармана запечатанный конверт – тогда конверты были еще новшеством, только что входившим в употребление, – и быстро передал его Киршу. На конверте было написано: «Маркизу де Трамвилю, в собственные руки».

Кирш вопросительно поглядел на своего таинственного собеседника, с тревогой и недоумением ожидая, что он скажет.

– Скажите, – заговорил серый человек скороговоркой шепотом, торопя слова и не договаривая их, – скажите, что все идет прекрасно, что Куракин сломал себе голову. Скажите, что тут действуют не покладая рук!

– Позвольте! – остановил его Кирш, давно уже желавший возразить, но не имевший возможности сделать это – так быстро сыпал словами серый человек. – Позвольте, но, насколько мне известно, господин Куракин – уважаемый и дочтенный вельможа. Мне кажется, радоваться падению таких лиц нечего.

Серый человек отстранился немного от Кирша, оглядел его с ног до головы, развел руками, опять сделал гримасу вместо улыбки и проговорил, тряхнув головой.

– Ловко! Очень ловко!

Кирш сердито насупился и сдвинул с гневным видом брови.

– Что вы хотите этим сказать? – сердито спросил он.

– Да то, господин барон, что есть на самом деле: что, выбирая вас, послали сюда очень осторожного и опытного человека. Право, вы прекрасно играете роль!

– Никакой роли я не играю, а говорю то, что думаю!

Серый человек усмехнулся, как бы сказав этим: «Знаем мы вас!» – и хитро подмигнул.

– Ловко! – повторил он. – Такой человек, как вы, – хорошее для нас приобретение.

– Да для кого «для вас»? – искренне удивился Кирш, начинавший уже чувствовать себя в крайне неловком положении.

– Для нас, которые, здесь, – подхватил серый человек.

– Это – черномазый Мустафа, что ли?

– О, не пренебрегайте им, господин барон! Он тоже очень дельный и ловкий; я вам рекомендую его, а вы, в свою очередь, замолвите словечко у тех, которые послали вас.

– Да меня никто не посылал, – возразил серому человеку Кирш, – я совершенно случайно... – и он остановился.

Дело было в том, что он дал положительное обещание маркизу де Трамвилю ничего не рассказывать о том, каким образом и по какому поводу поручено ему было отвезти письмо. Между тем выведенный почти из терпения несуразными речами серого человека, он чуть было не проговорился. Ему стало очень досадно на себя, и он вдруг почувствовал, как кровь приливает к его щекам и он краснеет.

Серый человек понял его смущение иначе и истолковал его по-своему.

– Так вот, господин барон, – как бы заключая разговор, произнес он деловито, – все обстоит очень хорошо. Теперь позвольте проводить вас, так как мешкать нельзя, не то нас могут увидеть вместе.

Кирш только и желал, как бы поскорее выбраться из дворца, чтобы покончить, как он думал, с этой историей, в которую попал нежданно-негаданно.