бледностью, как будто она увидела привидение.

— Милорд? — неуверенно спросила она. — Это действительно вы? И живой?

— Как будто живой, Мадди. По крайней мере, мне так кажется. А ты помнишь своего папу, сынок?

Он присел перед Николасом и протянул к нему руки.

— Папа? — переспросил малыш, очень серьезно глядя на Джастина. Но тут же его маленькое личико озарилось лучезарной улыбкой. Последний раз он видел отца полгода назад, однако каждый вечер перед сном Мадди, бабушка и дедушка показывали ему портреты папы и рассказывали о нем.

— Папа! — повторил Ники и бросился Джастину на шею. Тот обнял сына и покрыл поцелуями пухленькие, покрытые здоровым румянцем щечки. Потом поднялся, держа малыша на руках, и с нежной улыбкой еще раз посмотрел на него:

— Ну а теперь пойдем и поищем маму.

— Мама… лодка… — И Ники показал ручонкой в сторону моря.

— Что?!

Граф нахмурился и перевел взгляд на Мадди, которая молча потупила взор. Линтон почувствовал неладное.

— Я возьму Ники, и мы с ним сейчас подъедем к дверям дома.

Он посадил малыша в седло и сел сам, придерживая Николаса одной рукой. Тот гордо осмотрелся по сторонам с выражением беспредельного счастья на личике…

Всадники выехали на ведущую к парадному входу аллею и поскакали к дому. Николас весело смеялся, что-то лепеча на своем непонятном детском языке. Джастин рассеянно слушал эту милую болтовню, думая о своем.

Уже делая доклад о своей поездке премьер-министру, он подметил непонятную уклончивость в поведении Питта. На вопрос, получает ли он информацию от Данни, премьер неуверенно ответил, что Даниэль, видимо, все время проводит в Корнуолле. Сейчас Джастин вспомнил эту сцену. Значит, Питт что- то знал и не хотел его расстраивать…

…Чарльз Марч провел Линтона в библиотеку и плотно закрыл дверь.

— Выпейте вина, Джастин, а потом я вам все расскажу, — сказал он, наполняя бокалы.

Линтон слушал молча, смотря из окна на осенний сад и серую полоску моря. Когда же Марч кончил рассказ, подошел к столу и рассеянно наполнил свой опустевший бокал.

— Так вы говорите, что она уже в третий раз туда поехала? — задумчиво спросил он.

— Да, Джастин. Но они никогда не оставались там так долго. Обычно укладывались в пять, самое большее в шесть недель. Иногда возвращались и раньше. Такая задержка — впервые. Конечно, могла испортиться погода, поздней осенью такое случается сплошь и рядом. Капитан Джек — слишком опытный моряк, чтобы рисковать кораблем. И возможно, «Девушка из мечты» пережидает где-то у французских берегов. Правда, не исключено и другое. Может быть, с группой случилось нечто такое, что воспрепятствовало их возвращению к назначенному сроку на берега Бретани.

— Да, — мрачно отозвался Джастин, — не надо иметь очень богатого воображения, чтобы представить себе возможность любой трагедии в этом безумном городе. Зная свою жену, я должен был предвидеть подобный поворот событий!

— Мы делали все возможное, чтобы отговорить Даниэль от этих поездок, — сокрушенно покачал головой Чарльз, — но не смогли. Конечно, моя вина здесь очевидна…

— Ерунда! — грубо оборвал его Джастин. — Вы абсолютно ни при чем, Марч. Легче остановить горную лавину, чем Даниэль, если что-то взбрело ей в голову. Сейчас нам остается только одно — ждать возвращения «Девушки из мечты». Если ваши предположения относительно осторожности капитана Джека верны, яхта должна появиться здесь не позже чем к концу этой недели. Если Джек приплывет один, тогда я сам поеду на поиски. Думаю, что за зиму все же можно будет выгадать пару спокойных дней и благополучно высадиться.

Сколько времени она уже находилась в подобном состоянии? Даниэль сбилась со счета. Последним издевательством Эстэфа была надетая ей на глаза повязка. Он хотел лишить свою жертву возможности видеть даже полоски света, проникавшего в комнату через щели ставен и под дверью. Но Даниэль была даже рада этому. Повязка помогала скрыть от мучителя страх, таившийся в ее глазах.

Теперь она могла догадываться о чьем-то присутствии рядом только по стуку открываемой и закрываемой двери. Все остальное время в комнате стояла мертвая тишина. Порой она чувствовала, что ее мучитель в комнате, но он оставался совершенно неподвижным. В такие моменты Даниэль хотелось кричать, кататься по полу, даже просить Эстэфа еще раз ее ударить. Лишь бы разорвалась эта жуткая, обволакивающая все тело тишина! Даниэль по-прежнему лежала на своем матраце совершенно голой; в последнее время у нее были связаны даже ноги.

Иногда Эстэф разражался страшным, нечеловеческим смехом. Но еще чаще трогал и щипал ее тело, намекая на то, что ожидает графиню Линтон в недалеком будущем.

Жаннет приходила редко и очень ненадолго. Девушке было категорически запрещено снимать повязку с глаз узницы. Она лишь помогала ей справлять нужду. От еды Даниэль решительно отказывалась.

Правда, графине Линтон разрешалось с помощью все той же Жаннет умываться и даже один раз вымыть голову. Очевидно, Эстэф не был совсем равнодушен к телу Даниэль и хотел видеть его чистым…

…О своих друзьях Даниэль думала постоянно. Она была уверена, что Джулиан и остальные уже благополучно вернулись в Англию или же находятся на пути домой. Ведь для того чтобы переплыть пролив, требовалось дня два-три. Ее же заключение, несомненно, длилось куда дольше!

Обвинять друзей в том, что они не попытались ее освободить, было бы несправедливо. Капитан Джек не мог так долго стоять на якоре вблизи французских берегов. Во всяком случае, как он сам в свое время предупреждал Даниэль, «Девушка из мечты» должна была выйти в море не позднее конца последней недели октября.

Даниэль считала все это понятным и объяснимым. Но все же очень часто горячие слезы катились по ее щекам, капая на матрац…

На самом деле с момента заточения графини Линтон в темной грязной комнате прошло всего-навсего тридцать шесть часов. За это время Джулиан и его друзья сумели раздобыть сухую одежду, получить своих лошадей у Леграна и сейчас пытались найти место заключения Даниэль. В том, что она жива и находится под стражей, никто из них не сомневался.

Сельские жители Бретани вообще крайне осторожны по отношению к незнакомцам и в разговорах с ними предпочитают отмалчиваться. Однако на этот раз быстро облетевшая всю провинцию молва об англичанах, выходящих из моря и туда же возвращающихся, была доброй. Говорили о том, что эти люди не только никогда и никого не обидели, но, наоборот, всегда помогали попавшим в беду. Одновременно вспоминали француза, который впервые появился здесь с группой вооруженных сообщников несколько недель назад. Они прошлись по рыбацкому поселку, шаря глазами по сторонам явно в поисках молодых хорошеньких девушек. Жители, поняв их намерения, заперли всех девочек в возрасте старше десяти лет по домам и пригрозили пришельцам расправой.

Во всем поселке нашелся только один человек, клюнувший на обещания парижан заплатить куда больше, чем он мог заработать ловлей рыбы или обработкой здешней неблагодарной земли. Его звали Бетран Билль. Он был вдовцом и имел трех дочерей, которые и содержали дом в относительном порядке. Обращался Билль с ними из рук вон плохо и часто угощал ремнем. Причем нередко без всякой вины.

И вот Бетран Билль за солидную плату предложил главарю этой банды графу д'Эстэфу маленький домик у дальней границы своих угодий. А заодно и младшую дочь в качестве служанки. Девушке было четырнадцать лет, и она отличалась редким послушанием. Эстэф согласился.

Однако прошло немногим более суток, и Биллю пришлось пережить несколько неприятных минут. Он стоял на заднем дворе у колодца и при помощи двух старших дочерей старательно смывал с себя грязь после полевых работ. Неожиданно к нему подъехали четыре всадника и вежливо осведомились, не его ли имя — Бетран Билль. Вместо того чтобы спокойно ответить, Билль стал браниться, угрожая спустить на незнакомцев собаку. Джулиан и его друзья — это были они — не ожидали подобного приема, ведь на этот невзрачный дом им указали вполне уважаемые в поселке люди.

Между тем Бетран не унимался. Потерявший терпение Джулиан сделал знак остальным, и в следующий