отбрасывал тени.

– Да, Жан. – Милорд с одобрением пригубил коньяк и поставил бокал. – Что известно о женщинах, поселившихся на Кавендиш-сквер?

– Мы собрали досье, милорд, но в нем мало интересного. У них, судя по всему, нет никаких тайн. С вашего позволения… – Жан выскользнул из комнаты и спустя несколько мгновений вернулся с пачкой бумаг. – Изволите ознакомиться с ним лично или желаете, чтобы я изложил вам суть?

– Изложите, – махнул рукой милорд и снова взял бокал.

Он молча слушал рассказ Жана о серых, бедных событиями жизнях трех женщин из Рингвуда, что в графстве Гемпшир, которые в настоящее время обитали на Кавендиш-сквер.

– Что-то все же должно быть… какая-то зацепка… кто-то… – проговорил он, когда Жан умолк. Милорд протянул руку к бумагам и щелкнул пальцами. – Не может быть, чтобы у трех человек совершенно не было никаких секретов. – Он пробежал глазами верхнюю страницу. – Или у кого-нибудь из их близких. – Он взглянул на Жана поверх листка бумаги. – Раскопайте мне что-нибудь, Жан. Что-нибудь или кого- нибудь.

– Oui, milord.[6] – Жан попятился к двери.

– Да побыстрее, Жан.

– Oui, milord. – Дверь за ним бесшумно закрылась.

Человек за письменным столом сделал еще глоток коньяку, придвинул лампу поближе и, сосредоточенно сдвинув редкие брови, погрузился в изучение документов.

На следующее утро Гарри заглянул в «Брукс». Перекинувшись шутками кое с кем из знакомых, он побродил по игровым залам и, не обнаружив того, кого искал, собрался уходить. Забирая у эконома шляпу и перчатки, он увидел, что в клуб вошел герцог Графтон.

Держа шляпу в руке, Гарри поклонился отцу своей покойной жены.

– Ваша светлость.

Герцог, гневно раздув ноздри, демонстративно повернулся к нему спиной.

Мгновение Гарри смотрел ему в спину, затем надел шляпу и решительно спустился по лестнице на улицу. Как всегда в ответ на оскорбление герцога его лицо осталось непроницаемым. После смерти своей жены Гарри постоянно культивировал в себе бесстрастность, ибо это было единственным способом сохранить достоинство. Четыре года назад, когда закончилось следствие по делу смерти Анны, в ходе которого была доказана его невиновность, он стал держаться так, словно все осталось позади. А герцог, упорно не желая принять заключение суда, лишь выставлял себя в глупом свете в глазах всех окружающих, но только не в глазах старой гвардии – своей семьи. Остальному обществу было удобно иметь короткую память. Слишком уж много было вокруг свежих скандалов, дающих повод поразвлечься. И общество утратило к делу интерес, а герцог остался с битой картой на руках.

Но не забыли о скандале маменьки молодых богатых и знатных девиц на выданье. Матроны вовсю расточали Гарри улыбки, но дочерей своих к нему не подпускали. Виконту Бонему, богатому вдовцу в полном расцвете сил, никогда уже было не стать завидным женихом.

Впрочем, сам он об этом, на свое счастье, не помышлял. Так рассуждал про себя Гарри с мрачной улыбкой на лице, направляясь к Сент-Джеймс-стрит.

Интересующего его человека он разыскал в «Уайтсе». Найджел Дагенем находился в обществе молодых денди, принимая участие в шумном обсуждении исхода петушиного боя, который все они наблюдали накануне вечером.

– Бонем! Иди сыграй партию! – послышался голос из-за стола, где играли в вист. – Алистэр ушел, и нам не хватает человека.

Гарри пожал руки сидящим за столом игрокам, но предложение отклонил. Ему не хотелось играть роббер[7] – вдруг Найджел Дагенем соберется уходить? Поэтому он еще побродил по залам, приветствуя знакомых, и в ожидании, когда молодежь начнет расходиться, выпил пару бокалов кларета.

Распрощавшись с приятелями, Найджел заметил виконта Бонема, который в полном одиночестве стоял у буфета в небрежной позе, с бокалом в руке.

Помня о том, как доброжелательно отнесся к нему в прошлый раз виконт, Найджел подошел и протянул Гарри руку:

– Я Дагенем, сэр. Не знаю, помните ли вы…

– Конечно, помню! – Гарри сердечно пожал протянутую ему руку. – А вы, я смотрю, потихоньку осваиваетесь в обществе. «Брукс»… «Уайтс». «Уатье» тоже?

Найджел покраснел от удовольствия.

– Тоже, лорд Бонем. Лорд Колтрейн… я гощу у него, видите ли… он рекомендовал меня.

Изобразив любезную улыбку на лице, Гарри с неприязнью подумал, что Колтрейн, когда дело касается игры, известный покровитель, если не сказать совратитель молодежи, в том числе и своего собственного сына. Но его семейство могло позволить себе это. А вот мог ли себе позволить это молодой Дагенем?

– Уходите? – спросил Гарри. В его вопросе недвусмысленно прозвучало приглашение.

Найджел почувствовал себя польщенным: завсегдатаи клуба обычно не обращали внимания на зеленых новичков.

– Да, милорд.

– В таком случае вы, возможно, не откажете в любезности составить мне компанию. – Милостивая улыбка Гарри пролилась на юношу солнечным светом. – Я нынче пешком.

– О! И я тоже, лорд Бонем. – Найджел вышел на улицу вслед за его светлостью, радуясь избавлению от необходимости объяснять, что не имеет в городе ни верховой лошади, ни экипажа. Он мог бы взять лошадь