его мозг. Страх поймал его на удочку и тянул все сильнее.
Тошнота. Слабость. Дрожь.
Потом Селена начала исчезать.
Сначала это исчезновение было постепенным, как разложение трупа. Кожа ее сделалась белой и слегка блестящей; зрачки расширились, а глаза выпучились, как у рыбы. Потом ее тело начало ритмично двигаться в такт тому неотвратимому биению, которое сотрясало Спарки. Под ее прозрачной кожей были отчетливо видны все пульсирующие жилки, все сокращающиеся мышцы. Лицо ее превратилось в пугающую карикатуру, в подобие женщины, глаза, губы, ноздри которой источали...
Потом что-то ворвалось в голову Спарки. Что-то невероятно тяжелое навалилось на него, вызвав полное отключение сознания.
Окружающий мир распался на фрагменты, смешиваясь с иллюзиями. Видения накатывались одно за другим, открывая незамеченные прежде детали.
Они оставляли за собой растущий страх. Опасность была повсюду.
Потом Селена встала и сняла с себя рубашку.
Движение ее, хоть и было быстрым, запечатлелось в одурманенном мозгу Спарки тысячей меняющихся образов. Она то появлялась, то исчезала вновь, и зачарованный, напуганный, сбитый с толку Спарки смотрел на этот длящийся столетия стриптиз. Смотрел, как Селена поднимает руки вверх, словно вознося мольбы солнцу, а после медленно, пуговица за пуговицей, расстегивает блузку.
Он мог видеть ложбинку между ее грудей.
К одному из белых полушарий присосался маленький клещ, которого здесь называли 'гарапате'. Он быстро краснел от ее крови.
Потом ее груди вырвались из ткани, и Спарки начала бить дрожь. Он видел каждую прожилку, каждую складку жира, каждую морщинку на ее коричневых сосках. Одна грудь вдруг стала вдвое больше другой, потом опять уменьшилась до нормального размера.
– Господи! – воскликнула Селена, тряхнув водопадом черных волос. – Как тут здорово! Чертовски первобытное место.
Поводя плечами и бедрами в такт все тому же внутреннему ритму, она направилась к теплой воде лагуны.
Селена шла по берегу, по щиколотку утопая в жирной красноватой грязи. Она откинула голову и громко рассмеялась.
– Ешь меня, Природа-Мать! – весело крикнула она. – Ешь свою любимую дочь!
Спарки ее голос показался неестественным, жутким, похожим на рычание животного. Только два слова, отдаваясь эхом, впечатались в его мозг.
Ешь меня... Ешь меня... Ешь меня, Спарки! ...Да, мой дорогой, я вернулась!
Спарки замер, как сраженный громом.
Теперь двигалась одна Селена, вертясь, поворачиваясь, вытягивая руки. Лицо ее быстро старело.
Я сказала: ешь меня, Спарки! Неужели ты не рад своей мамочке?
– Но... но ты же мертва! Тебя закопали в землю!
Селена нахмурилась:
– Ты о чем? – потом рассмеялась, расстегнула пуговицу на своих шортах и на миг остановилась перед тем, как их снять.
Жара палила залитый солнцем берег.
Маленькие лужицы на поверхности грязи сверкали теперь, как бриллианты, в окружении ослепительной зелени джунглей.
Казалось, грязь начала карабкаться по ногам Селены и сорвала с нее шорты, сперва одну штанину, потом другую, пока женщина не предстала глазам Спарки обнаженной. Ее кожа блестела на солнце, как поверхность воды.
Незваная мысль снова ворвалась в мозг Спарки.
Отвлекаясь от невыносимого блеска, глаза Спарки устремились к другим деталям окружающего. К пурпурной осе с оранжевыми крыльями, пролетавшей справа от него. К обезьяньему хвосту, мелькнувшему в листве слева. К черным волосам Селены, слившимся в одну длинную, струящуюся прядь...
Нет! Это не волосы, а что-то другое темной тенью скользило по берегу к Спарки. Уже не Селена с измазанными грязью ногами шла к нему, излучая желание своей улыбкой Медузы, – вокруг ее тела, почти скрыв ее, обвила кольца гигантская анаконда. Ее белые зубы ощерились в угрозе, ее черные глазки, полные ненависти, смотрели прямо на него.
Горячая судорога пронзила внутренности Спарки. Под скользкой кожей змеи играли и перекатывались мускулы, управляемые командами крошечного мозга. Она несла страх.
Страх таился в предмете, который держала в руках Селена, – она вынула его из своей дорожной сумки. Он напоминал двуликого Януса или два дразнящих языка дьявола.
