нового удара.
– Стой! – крикнул Типпл из двери, уже зная, что опоздал.
Нож уже опускался на горло Скарлетта, когда Кэтрин Спэн выстрелила. Она теперь стояла на коленях, держа пистолет обеими руками.
В шее Харди появилось отверстие размером с мячик для гольфа. Он пошатнулся и выронил нож. Вторая пуля буквально разнесла ему голову, рассыпав дождь из крови и мозгов. Третий выстрел попал Джону Линкольну Харди в спину. Он пошатнулся и тяжело рухнул на пол.
– Рик, бери мешки и уходи! – скомандовал Типпл. – Кэти, возьми эту голову и нож. Я же вытащу тело.
Через минуту они уже были вне пределов досягаемости огня, пожиравшего хижину. Огонь, должно быть, был виден во всем городе, как маяк.
Вскоре небеса разверзлись, и хлынул новый дождь. Под его холодными струями пламя вскоре погасло, да и гореть было уже почти нечему.
Самоубийство
22.39
Роберт Деклерк почистил и смазал пистолет и положил его на стол в теплице. За предыдущие полтора часа он собрал все папки дела Охотника и сложил их в стопку у входной двери. Закончив, он написал записку Франсуа Шартрану, изложив в ней свои соображения о ходе расследования, и пожелал удачи. Еще он написал Женевьеве и приколол это послание к двери теплицы.
Теплица была пристроена к южной стене дома. Хотя в этой стене было окно, из него нельзя было увидеть, что происходит в хрупком стеклянном сооружении. Единственным входом туда была тяжелая дубовая дверь дома.
В записке жене Деклерк просил ее простить его. Он не объяснял причин своего решения, а просто написал, что любит ее и благодарит за все то счастье, что она ему дала.
'Я ухожу к Дженни, – закончил он, – поэтому, прошу тебя, не открывай дверь. Вызови полицию и знай, что я наконец сбежал из своей тюрьмы'.
Потом Роберт Деклерк почистил свою синюю форму и повесил ее на вешалку у двери рядом с папками. Подойдя к бару, он глотнул бренди из бутылки, взял со стола фото дочери и пошел с ним в теплицу.
Он уже готовился запереть замок, когда услышал шум. Кто-то открывал входную дверь.
Заглянув в комнату, он увидел бегущую к нему Женевьеву. Она плакала, закрывая ладонями лицо:
– Ах, Роберт, какой ужас. Бедную Линду...
И тут он оттолкнул ее.
Его рука коснулась ее груди и не дала ей броситься к нему, рассказать о своей беде.
– Прости, Дженни, – он захлопнул дверь.
Женевьева даже в своем возбуждении не сразу поверила в это. Он ударил ее. Что происходит?
Сперва Линда, ее студентка, была убита, когда пошла к ее машине за бутылкой портвейна.
Потом какой-то тип, прогуливавший неподалеку собаку, вызвал полицию, и в считанные минуты здание наводнили десятки полицейских.
Полтора часа она пыталась дозвониться домой, но диспетчер неизменно отвечал, что линия не работает.
Наконец она приехала – ее любезно подвез Джозеф Авакумович, который хотел зайти, но она сказала, что ей нужно побыть наедине с мужем, – и вот что случилось!
Потом она увидела все.
Разбитый телефон. Бутылки и лужа виски на ковре. Стопку папок и форму возле двери.
Ее глаза в ужасе расширились, когда она увидела, что кобура на форме расстегнута, и пистолета нет.
К ней подбежал Авакумович.
– Я вернулся. Где Роберт? Типпл, Скарлетт и Спэн нашли Охотника.
– Роберт в теплице! – крикнула она, указывая на дверь. – Он хочет убить себя!
В следующую секунду большое тело русского пронеслось мимо нее. Он сбил ее с ног, и она наконец потеряла сознание.
Авакумович разбежался, вынося вперед левое плечо, и изо всех сил ударился в дверь. Веса 285 фунтов не выдержал даже дуб. Жалобно затрещав, замок вырвался из двери вместе с обеими петлями. Дверь влетела в теплицу, внося с собой Авакумовича.
Роберт Деклерк засунул ствол пистолета себе в рот и застыл, поднеся палец к спуску. Дуло уперлось ему в небо – ближайшая дорога к мозгу.
Путаясь в битом стекле и цветочных горшках, Авакумович неуклюже пытался встать.
