не корпус, а только голову.

Лорд Байстер снял Силвер Фейм с соревнований, когда заметил, что возраст уже мешает ей демонстрировать свои замечательные качества. Некоторые лошади еще долго участвуют в скачках после того, как прошли их лучшие годы, и так грустно видеть скакуна, одерживавшего прекрасные победы, который опускается все ниже и ниже в иерархии соревнований. Силвер Фейм не подверглась такому унижению. Лорд Байстер взял ее домой и ездил с ней на охоту. Но, по-моему, к охоте она уже не относилась с такой сдержанной страстью, как к стипль-чезу.

У Роймонда был совершенно другой характер.

Выглядел он великолепно, большой, сильный, с прекрасной мускулатурой, сверкающей темно-гнедой шкурой и чуть горбатым носом. И темпераментом он также очень отличался от Силвер Фейм. У него часто бывало плохое настроение. Иногда он принимался за дело с желанием победить, и тогда не было ему равных. Но в другие дни с отсутствующим видом он выходил на старт, будто ему до смерти надоели скачки, и никакими силами жокей не мог заставить его идти быстрей. Разозлившись, на последней полумиле он вдруг решал мчаться в полную силу, но обычно бывало уже поздно.

В нормальном настроении он любил бежать первым и не позволял другим обгонять себя, но, если случалось так, что он оказывался прямо со старта шестым или восьмым, настроение у него сразу падало, и жокей понимал, что в таком состоянии Роймонд вряд ли победит.

Роймонд прекрасно прыгал и был такой сильный, что даже если неправильно встречал препятствие, то все равно любым способом преодолевал его. Он падал только в тех случаях, когда недооценивал твердость барьера.

Хотя я всегда наслаждался, работая с ним, но скачка с этой лошадью стоила больших усилий и утомляла, потом долго болели мышцы. На его широкой спине я чувствовал себя так, будто сижу верхом на гряде холмов.

В двух крупнейших скачках, в которых я с ним работал, он пришел вторым. Первый раз в Большом национальном стипль-чезе 1949 года, когда он финишировал после Русского Героя, и второй раз три месяца спустя на Святках в Кемптон-Парке. Здесь в соревнованиях участвовало много лучших лошадей Англии, но Роймонд был в хорошем настроении, занял место впереди и вел скачку потрясающим галопом до самого финиша. Все скакуны устали от такого темпа и не могли обойти его. Только лучший из лучших, Коттедж Рейк, догнал нас у последнего препятствия, и, хотя Роймонд не сбавлял скорости, эта ирландская лошадь обошла нас на пять корпусов.

В 1951 году Роймонд выиграл мемориальный стипль-чез в Сендауне, тогда работал с ним Тим Молоуни. Я участвовал в том же заезде на другой лошади лорда Байстера и, хотя мог выбрать любую из этих двух, не колеблясь, выбрал Блефф Кинга.

Блефф Кинга, высокую лошадь с огромными ногами, специально тренировали для Челтенхемского Золотого кубка, который должен был состояться десятью днями раньше. Но соревнования в Челтенхеме перенесли из-за мороза и снега. Тогда лорд Байстер и тренер решили заявить Блефф Кинга в Сендауне.

Когда заезд начался, Тим с Роймондом сразу вырвались вперед и вели скачку до последней полумили. Тут Роймонд вроде бы выглядел усталым, а Блефф Кинг еще оставался в полной силе, и я бросил его вперед, он первым преодолел последний барьер, но Блефф Кинг был молодой лошадью, почти новичком, его встревожило, что впереди никого нет, и он стал оглядываться на других скакунов. К тому же пика своей тренировочной программы он достиг десять дней назад, и этого интервала оказалось достаточно, чтобы несколько снизить его боевые силы. В любом случае Роймонд сделал мощный рывок, снова обошел Блефф Кинга и выиграл у нас два корпуса. Тим сам удивился результату, а я еще раз подтвердил свое убеждение, что жокей часто выбирает не ту лошадь.

Роймонд четыре раза участвовал в Большом национальном стипль-чезе, из них два раза с ним работал я. За исключением того года, когда он пришел вторым, он ни разу не закончил дистанцию. Он падал с Диком Блеком и Тимом Молоуни, и он упал со мной.

Через год после того, как мы с ним пришли вторыми, я снова решил испытать удачу, не пойдет ли дело лучше во второй раз. Но Роймонд как раз был в плохом настроении и упал у седьмого препятствия. Он всегда хорошо преодолевал только первые шесть барьеров и кое-как перебирался через остальные. Он прекрасно взлетел над «Бечерсом» и когда парил в воздухе, щелкнула камера фоторепортера.

Ужасающая драматическая картина. Долгие годы ее использовали для рекламы сигарет «Плейерс» с подписью «Лучший впереди». Но Роймонд у следующего барьера упал, потому что редко бывал «лучшим впереди».

Когда Роймонд состарился для больших соревнований, его, как и Силвер Фейм, лорд Байстер стал использовать на охоте, здесь он оказался более удачлив, и внук лорда Байстера участвовал с ним в охотничьих скачках. Когда я увидел Роймонда взлетающим над барьерами, то почувствовал себя так, будто встретил старого друга, и выглядел он, как всегда, великолепно.

Для жокея невозможно не иметь любимчиков. И я тоже из всех лошадей лорда Байстера больше всех любил работать с Финнюром. Мои чувства не разделял Тим Молоуни, который предпочитал Роймонда, а его брату Мартину больше нравилась Силвер Фейм.

Финнюр был крупным гнедым с прекрасными качествами, красивый, пропорциональный и очень умный. Мне доставляло большое удовольствие смотреть на его спину и на острые настороженные уши. Вдобавок он еще и прыгал с потрясающей силой, и его скорость от последнего барьера до финиша казалась неправдоподобной. Когда я мчался на нем на последней прямой к финишу, у меня возникало такое чувство, будто я нажимаю на акселератор сверхмощной машины: все мелькало перед глазами.

До Большого национального стипль-чеза 1951 года я работал с ним семь раз, и он выиграл пять скачек. В первом нашем соревновании Финнюр упал, потому что его только что привезли из Ирландии и он не привык к английским барьерам. И второй раз, в Херст-Парке, его заменили другой лошадью, посчитав, что дорожка слишком для него крутая.

Пять успешных скачек, включая стипль-чез чемпионов в Ливерпуле, который он выиграл, на корпус обогнав Колоред Скул Боя! Артур Томпсон, жокей Скул Боя, и я брали каждый барьер вместе, и только скоростной рывок Финнюра перед финишем позволил ему выиграть.

На Святках 1949 года в Кемптоне Финнюр одержал свою самую замечательную победу и, думаю, поставил собственный рекорд. Его соперником была замечательная ирландская лошадь Коттедж Рейк, три раза завоевывавшая Золотой кубок в Челтенхеме и ни разу не потерпевшая поражения на скачках в Англии. Та самая Коттедж Рейк, которая годом раньше здесь же, в Кемптоне, обошла Роймонда. Неудивительно, что многие считали ее непобедимой.

Большую часть дистанции я не позволял Финнюру вырваться в лидирующую группу, чтобы он мог хорошо видеть все, что происходит впереди, и мы шли где-то посередине. Я собирался обойти остальных, когда мы повернем на финишную прямую. К несчастью, Артур Томпсон избрал такую же тактику, и у последних двух барьеров оказалось, что мы идем чуть позади него.

Чуть позади – это на полкорпуса, и я попросил Финнюра приложить все усилия, чтобы выйти вперед, и после страшной борьбы на всем пути до финишной полосы он обошел Коттедж Рейк на полкорпуса и победил.

Страшное возбуждение и удовлетворение от победы в такой скачке вызывают своего рода шок, перехватывает дыхание. От изнеможения и радости я едва мог говорить, когда лорд Байстер поздравлял нас на площадке, где расседлывают победителя.

Через год Финнюр должен был участвовать в Большом национальном стипль-чезе. Никогда ни на одну лошадь я не возлагал такой надежды. Мой великолепный скакун уже побеждал в Ливерпуле и прыгал через все препятствия с несравненной уверенностью. Я считал, что он выдержит эту длинную дистанцию, и если все пойдет хорошо, то его скорость перед финишем решит борьбу.

Но все пошло совсем не хорошо.

В тот год в соревнованиях участвовало тридцать шесть скакунов, и мы выстроились на старте, ожидая, когда подтянутся отставшие. И вдруг неожиданно взвилась стартовая лента, и заезд начался. Многие лошади оказались совершенно неготовыми, они стояли и спокойно перебирали ногами. Старт получился неровный и предвещал много неприятностей.

Финнюр хорошим галопом направился к расположенному на большом расстоянии первому барьеру. По