воспринимаются еще ими и в этом качестве. Одной из самых разрушительных форм изничтожения противоборствующих этносов являются наркомания, алкоголизм и сопутствующие им непотребства, порождающие сейчас эпидемии СПИДа, обвальную деградацию и вымирание. Противоборства спецслужб этому являются ныне, пожалуй, единственной теперь возможностью, работающим средством, способным изничтожить разнородный бизнес, реализующий, по сути, политику современного геноцида. Если это будет осознано политическим руководством стран и руководителями спецслужб. Пока же спецслужбы многих стран предпочитают зарабатывать средства на свои операции, участвуя в разной степени, в том числе в мировом наркобизнесе.
Гораздо менее опасной в целом (потери здесь только на сотни и тысячи, а не на миллионы, как в случае с наркогеноцидом) для общества и государства, но чрезвычайно болезненной для общественного мнения является ныне террористическая деятельность. Она настолько «впечатляет» власть, что повсеместно создаются самостоятельные спецслужбы, занятые только антитеррористической деятельностью. В России пока антитеррором занимаются подразделения в составе Федеральной службы безопасности. Пока эта новая специализация контрразведчиков действует на своей территории, любые ресурсы ее (информационные, людские, административные) практически неограниченны, помощь других спецслужб и правоохранительных органов гарантирована, поддержка власти — тоже. Методы же борьбы с диверсионно-террористической деятельностью недалеко ушли от приемов борьбы немцев против партизан на оккупированных территориях: уничтожали целые русские деревни, устаивали массовые показательные расстрелы. Ныне такое в мире неприемлемо. Израиль в борьбе с палестинскими террористами практикует уничтожение домов семей «смертников», совершивших взрывы в городах Израиля. Понимая бесперспективность судебных процедур в борьбе с террористами, бойцы спецподразделений антитеррористической контрразведки вынуждены теперь в боестолкновениях акцент переносить на физическое уничтожение членов террористических групп. Похоже, эта тактика ныне наиболее приемлема и эффективна, будет и далее все более востребована повсеместно в мире. Но главным средством наиболее «продуктивного» противоборства с террором негосударственного, идеологического свойства для контрразведок станет установление и изничтожение источников финансирования террористических организаций. Либо уничтожение военными средствами целых политических режимов, поддерживающих терроризм финансово и иными средствами, на основе неопровержимых данных, полученных спецслужбами. Естественно, не так как это случилось в Ираке в нынешнем году, когда спецслужбы США и Англии предоставили своим правительствам измышленную информацию о наличии у режима Саддама Хуссейна оружия массового поражения и о намерении его вскорости применить, в том числе и для терактов за рубежом.
Контрразведки и разведки стран мира хорошо информированы о деятельности друг друга, о потенциальных возможностях политических режимов оппонентов и их основных устремлениях. Практически всегда в состоянии дать политикам вполне объективный и полный анализ ситуации в любом регионе, стране мира, в том числе, естественно, и в собственной, предсказать вероятное развитие событий, их возможные варианты, указать наиболее важные «точки фрустрации» в обществе и факторы, наиболее впечатляюще действующие на них. И если страны не находятся в состоянии «горячей» войны друг с другом, либо если гражданские противоборства не приняли характера открытой гражданской войны, спецслужбы охотно избегают в отношениях друг с другом любых крайних мер, предпочитая обмениваться разоблаченными разведчиками, а не расстреливать их. Новая популяция противоборствующих сил в мире, чьи схватки принимают зримые очертания глобальных межцивилизационных «холодных» войн, подвигает и контрразведки ряда ведущих стран мира все чаще координировать свои действия, консолидировать свои усилия, приближаясь по этим показателям к практике сотрудничества служб охраны руководителей государств.
О деятельности контрразведок вряд ли целесообразно судить в ключе — хорошо это или плохо. Этот государственный орган просто естественно необходим, как глаза или уши человеку. Глаза могут слегка косить, быть колючими, ненавидящими, подслеповатыми и т.п. — но лучше, если они хоть такие есть, чем никакие.
Ныне в Ираке, где уничтожены все прежние государственные структуры, даже при наличии оккупационной администрации и крупных американских воинских подразделений, при воссоздании новых государственных институтов первым делом начали восстанавливать полицию и службу госбезопасности — непосредственно для того, чтобы новые члены правительства остались в живых хоть какое-то время. Одна полиция даже при поддержке американской армии эту задачу удовлетворительно никогда не решит.
Кроме того — нужно уберечь нефтезаводы от постоянных диверсий: здесь тоже военных часовых не расставишь на каждой сотне метров — себе дороже. Подобраться по настоящему к диверсионным структурам сможет только хорошо сделанная новая контрразведка Ирака, у которой, кроме названных, мгновенно появится с десяток других неотложных задач постоянного характера.
Наиболее стабильным, спокойным сектором контрразведки (наряду с преподавательской работой в учебных центрах спецслужб) является службы безопасности важнейших государственных учреждений, институтов, объектов энергетики и др. Здесь оседают в качестве руководителей те, кто изрядно и продуктивно потрудился в иных сферах контрразведки в состоянии почти непреходящих стрессов и основательно подызрасходовал свои жизненные силы. Эта сфера деятельности носит достаточно рутинный характер, консервативна по методам и способам работы, не предполагает необходимости у сотрудников особых дарований, особой специальной подготовки, кроме предельной собранности, внимания к деталям, способности к серьезному анализу и предвидению.
Людей здесь трудится весьма большое количество, но всегда в разы меньшее, чем в частных корпорациях, банках, где и сотрудников значительно больше и оплата и экипировка их несравненно лучше. Но и в этой сфере деятельности спецслужб достаточно случайностных, драматических ситуаций, от исхода которых зависит жизнь множеств людей. Как правило, их благополучное разрешение происходит без огласки, при неблагополучном же исходе об этом становится известно всем: Чернобыль, недавний взрыв в Северной Корее железнодорожного состава, атака на небоскребы в Нью-Йорке и т.п.
Любая техногенная катастрофа с большими жертвами, особенно если это — следствие диверсий, в любой стране становится объектом внимательного изучения во всех подразделениях обеспечения режима охраны объектов, поводом для стряхивания сонной одури у некоторой части сотрудников путем провокационных и иных проверок, аттестации кадров и т.п. Одним словом, сторожевые псы цивилизации (ее техногенного компонента, в основном) делают свою работу пока удовлетворительно. Дальше будет видно, как это им удается в глобальном мире с его идентификационными микрочипами и черепными коробками каждой человеческой особи (остальные представители фауны не так опасны).
Есть, однако, еще одна вечная функция спецслужб, которая всегда вызывала особо отрицательное отношение, крайнее осуждение со стороны наиболее мыслящей, креативной части населения: политический сыск. Называли такую спецслужбу где-то и политической полицией, и Главным политическим управлением, и Охранным отделением и иначе. Смысл же оставался ее деятельности един: обеспечить стабильность правящего режима, клана, династии, нейтрализуя, иногда изничтожая их реальных или потенциальных оппонентов. Именно сотрудникам этой спецслужбы приходится гасить любые недовольства, протесты радикальных групп общества различными карательными угрозами, применением каких-либо впечатляющих санкций: арестов, концлагерей и расстрелов. Поэтому 9/10 отрицательного восприятия людьми совокупной деятельности всех спецслужб государства возникают именно из-за деятельности этой одной-единственной, именуемой политическим сыском.
