большим стругом так, что тот скрежетал и звенел словно металл.

Наконец, когда Хенти не лихорадило шесть-семь дней подряд, мистер Мак-Мастер сказал:

— Теперь, я думаю, вы достаточно поправились, чтобы познакомиться с книгами.

В одном конце дома было подобие чердака, образованного высоким необработанным помостом, построенным в карнизе крыши. Мистер Мак-Мастер прислонил к нему лестницу и поднялся по ней. Хенти, все еще неуверенно державшийся на ногах после болезни, последовал за ним. Мистер Мак-Мастер сел на помост, а Хенти поднялся на последнюю ступеньку лестницы и огляделся. Там лежала груда маленьких пакетов, завернутых в тряпки, пальмовые листья и необработанные шкуры.

— Очень тяжело было спастись от гусениц и муравьев. Две книги практически погибли. Но индейцы знают масло, которое может помочь.

Он развернул ближайший пакет и передал вниз переплетенную в телячью кожу книгу. Это было раннее американское издание «Холодного дома».

— Ведь все равно, с чего начинать.

— Вам нравится Диккенс?

— Ну конечно. Больше чем нравится. Намного больше. Видите ли, его книги — единственные, что я слушал. Мой отец любил читать его, потом негр… а теперь вы. Я слышал их уже по нескольку раз, но они мне не надоедают — каждый раз узнаешь и замечаешь что-нибудь новое; так много персонажей, так много разных событий, так много слов… У меня есть все книги Диккенса, кроме тех, что сожрали муравьи. Чтобы прочитать все, требуется много времени — больше двух лет.

— Что ж, — сказал Хенти беспечно, — вполне хватит на мой визит.

— Надеюсь, что нет. Это здорово начать снова. Каждый раз я нахожу новые поводы для радости и наслаждения.

Они взяли с собой первый том «Холодного дома», и в тот день после обеда Хенти читал впервые. Ему всегда нравилось читать вслух, и в первые годы своей семейной жизни он прочитал несколько книг подобным образом вместе с женой, пока однажды в один из ее редких приступов откровенности она не призналась, что это было мучением для нее. Иногда после этого случая он думал о том, что хорошо было бы иметь детей, чтобы читать им вслух. Но мистер Мак-Мастер был уникальным слушателем.

Старик сидел в своем гамаке, выпрямившись, напротив Хенти, неотрывно глядя на него и повторяя слова беззвучно, одним только движением губ. Часто, когда появлялся новый персонаж, он говорил: «Повторите имя, я забыл его» — или: «Да-да, я хорошо ее помню, она умерла, бедняжка». Он часто прерывал чтение вопросами, но не теми, которых ожидал Хенти, не об обстоятельствах повествования — ни процедуры Канцлерского суда, ни нормы общения того времени, о которых он не имел никакого представления, его не интересовали, — а вопросами о персонажах. «Почему она это сказала? Она действительно так думала? Почему она почувствовала слабость — от каминной жары или от чего-то в этих документах?» Он громко смеялся над всеми шутками и над некоторыми местами, которые Хенти смешными не казались, и просил его повторить их два или три раза; а при описании страданий отверженных «Одинокого Тома», слезы у него текли по щекам в бороду. Его комментарии к событиям обычно были просты: «Я думаю, Дедлок — гордый человек». Или: «Миссис Джеллиби недостаточно заботится о детях». Хенти получал от чтения почти такое же удовольствие.

В конце первого дня старик сказал:

— Ты читал прекрасно, твое произношение лучше, чем у черного. И ты объясняешь лучше. Словно мой отец снова здесь. — И всегда в конце чтения он вежливо благодарил своего гостя:

— Я получил от этого большое удовольствие. Глава была очень тревожной. Но если я правильно помню, все закончится хорошо.

Ко времени, когда они прочли уже значительную часть второго тома, новизна стариковского удовольствия стала увядать, и Хенти почувствовал себя достаточно сильным, чтобы выказывать нетерпение. Он не единожды касался проблемы отъезда, спрашивая о байдарках, дождях и возможности найти проводников. Но мистер Мак-Мастер, казалось, ничего не понимал и не обращал никакого внимания на эти намеки.

Однажды, пробегая большим пальцем страницы «Холодного дома», которые предстояло прочитать, Хенти сказал:

— Нам еще долго до конца. Надеюсь, мы закончим его до моего отъезда.

— О да! — сказал мистер Мак-Мастер. — Не беспокойся об этом. У тебя будет время закончить его, мой друг.

В первый раз Хенти заметил легкую угрозу в манере хозяина дома. Этим же вечером за ужином, состоявшим из маниоки и сушеного мяса, который съедают перед самым заходом солнца, Хенти вернулся к этому вопросу.

— Понимаете, мистер Мак-Мастер, пришло время мне подумать о возвращении в цивилизацию. Я уже слишком долго злоупотребляю вашим гостеприимством.

Мистер Мак-Мастер склонился над тарелкой, разжевывая куски маниоки, и ничего не ответил.

— Как скоро, по вашему мнению, я могу достать лодку?.. Я спросил, как скоро я смогу достать лодку. Я ценю вашу доброту больше, чем могу выразить словами, но…

— Мой друг, любая доброта, какую я проявил к тебе, с лихвой оплачена твоим чтением Диккенса. Давай больше не возвращаться к этому.

— Я очень рад, что вам понравилось. Мне тоже. Но мне действительно пора подумать о возвращении…

— Да, — произнес мистер Мак-Мастер. — Черный человек был таким же. Он думал об этом все время. Но он умер здесь…

Дважды в течение следующего дня Хенти поднимал этот вопрос, но хозяин дома уклонялся от ответа. Наконец он сказал:

— Простите меня мистер Мак-Мастер, но я настаиваю на этом. Когда я могу достать лодку?

— Здесь нет лодки.

— Но индейцы могут сделать ее.

— Надо подождать дождей. Сейчас воды в реке мало.

— Сколько это займет времени?

— Месяц… Два…

Они закончили читать «Холодный дом» и приближались к концу «Николаса Никлби», когда пришел сезон дождей.

— Ну вот, настало время готовиться к отъезду.

— Нет, это невозможно. Индейцы не будут делать лодку в период дождей — это один из их предрассудков.

— Вы могли бы сказать мне об этом раньше.

— Неужели я об этом не говорил? Значит, забыл.

На следующее утро, пока старик был чем-то занят, Хенти вышел из дому один с самым беспечным видом и пошел по саванне к индейским хижинам. Около одной из дверей сидели четверо или пятеро индейцев шириана. Они не взглянули на него, когда он подошел. Хенти обратился к ним с несколькими словами на языке маку, которые выучил во время путешествия, но они не подали виду, что поняли его. Потом он нарисовал на песке байдарку, изобразил как мог некоторые виды плотницких работ и указал на индейцев, затем изобразил, что дает им что-то, и нацарапал на песке изображения ружья, шляпы и некоторых других узнаваемых предметов торговли. Одна из женщин захихикала, но никто из мужчин не показал, что понял хоть что то, и он ушел от них ни с чем.

За дневной едой мистер Мак-Мастер сказал:

— Мистер Хенти, индейцы рассказали мне, что вы пытались с ними поговорить. С ними проще общаться через меня. Вы понимаете, надеюсь, что они ничего не сделают без моего позволения. Они считают себя, и в большинстве случаев справедливо, моими детьми.

— Я спрашивал их о байдарке.

— Так они мне и дали понять… И если вы уже поели, мы можем взяться за следующую главу. Я очень увлекся книгой.

Они закончили читать «Домби и сын»; со времени, когда Хенти покинул Англию, прошел почти год, и