проводя болевой залом.

Большой Брат свернулся в кольцо, подобно змее. Зарычал, брызжа слюной. И все же выкрутился, отпрыгивая, избежав страшного перелома. Теперь он лишь отступал, кружась по рингу и взмахами ног удерживая сибиряка на расстоянии.

Не давая ему опомниться, Илья подскочил, нанося серию ударов в голову. Все четыре Кипяток сбил, а затем вдруг подловил и медвежьим капканом вцепился в предплечье противника, выламывая наружу.

Только навалившись на него всей массой, Вебер смог выскользнуть, в ответ обхватывая за плечи. Сцепились, закружились, поочередно пытаясь пнуть друг друга по ногам. Китаец танцевал с грацией, присущей восточным бойцам. Сибиряк полагался на вес и рост, не давая противнику вырваться из нового захвата.

А затем вдруг почувствовал, как левая нога Квон Пэна кнутом обвила его правую лодыжку, лишая равновесия, и торопливо рухнул вперед, стараясь хотя бы подмять. Несколько секунд они простояли неподвижно, слившись в единое целое – поднебесник все еще пытался расшатать и уронить его, со стоном удерживая почти девяносто килограммов, давящие на плечи и спину. Попробовал снизу ударить кулаком в лицо, но программа Терпения оказалась готова.

Спутав руки Кипятка, Илья отступил назад и чуть влево, борцовским приемом швыряя Большого Брата на пол. Реакция, с которой тот устоял, восхищала, но оценивать бой Илья предпочитал после его окончания.

А потому снова рванулся вперед, осыпая ударами. Блоки, в которые попадали его кулаки, были похожи на железные столбы – не пробить, не сдвинуть. Но вдруг его правая рука провалилась сквозь брешь в защите, через миг соприкоснувшись с челюстью Пэна.

Хрустнуло, глаза Кипятка затуманились, боевой оскал поблек, и он чуть не завалился на колени.

Триады, наблюдавшие за боем, зашумели стаей разозленных обезьян. Люди вскакивали с мест, кто-то потрясал оружием, со всех сторон сыпалась брань.

Едва не опрокинувшись на бок, Квон Пэн чудом устоял, тут же увеличивая разрыв еще на пару шагов. Затряс головой, став еще больше похожим на поджарого рыжего пса. Фыркнул и вернулся в боевую стойку.

«Шестерки» захлопали в ладоши, подбадривая командира, затопали ногами по железному полу убежища. Резко пахло мужским потом, кровью, мокрым железом и сгустившейся вокруг бойцов ненавистью.

Убедившись, что противник готов продолжать, Илья снова пошел вперед. Из его носа уже текла струйка крови, левую скулу начинало тянуть взбухающим синяком. Но боль запаздывала, и он спешил подхлестывать кипящий внутри азарт.

Ударил правой, тут же добавил другой рукой, но оба выпада провалились в пустоту. Сделал обманный финт, попробовав сблизиться и провести атаку локтем. Но и теперь Кипяток ушел от комбинации, приседая и сбоку нацелившись в колени Лешего. «Балалайка» успела предупредить – Илья чуть согнул левую ногу, и удар пришелся в икру. Еще чуть-чуть, – и прощай, коленная чашка…

Теперь преимущество пытался закрепить китаец.

Несмотря на проигрыш в росте, он все время норовил дотянуться до головы Вебера целой вереницей кулачных ударов, разбавляя атаку меткими пинками в бедра. Едва не потеряв координацию, на этот раз был вынужден отступать Илья. Снова промахнулся хуком. Получил три ответных выпада в живот, но выдержал, успев приготовиться. Дыхание почти сбилось, и он тут же контратаковал, не позволяя Пэну зажать себя в угол.

Снова пошел в боксерский клинч. Но Кипяток вдруг исчез из поля зрения, мячиком перекатился по рингу, хватая его за правую ступню и выламывая на себя. Илья вскрикнул, ступню потащило еще дальше, чуть не растягивая ноги на шпагат. А Большой Брат вдруг гуттаперчиво извернулся, снизу вверх выстрелив в лицо сибиряка хитроумным ударом ступни.

Боль, пронзившая правую лодыжку, была огненной, как если бы Вебер наступил в чан с расплавленным железом. «Балалайка» надрывалась, просчитывая варианты спасения.

Изо всех сил оттолкнувшись свободной ногой, Илья бросил себя вслед противнику, стараясь не обращать внимания на крошащийся зуб. Ухнул на китайца сверху. Пробил кулаком в почку, заставил расцепить залом. Отскочил.

Лодыжка ныла, не позволяя полностью переносить на себя вес. Правый глаз заплывал. Челюсть опухла.

Босс «Алмазной кобры» целым тоже не казался – его нос кровоточил, возле уха алела свежая ссадина. Но он упивался сражением, а таких полоумных Вебера учили опасаться больше всего. Уже не слыша ни аплодисментов, ни бранных выкриков, советник посла снова ринулся в атаку, повинуясь прогнозам «балалайки».

Два молниеносных хука, сокрушительный апперкот – все мимо. Скалящийся волчонком Кипяток шустро уходил от его наскоков. Леший провел еще несколько выпадов, но китаец неожиданно подловил, обрушивая раскрытую ладонь на его правую ключицу. «Балалайка» предложила проигнорировать удар, но это Илья собирался сделать и сам. А когда Пэн открылся, наконец-то выстрелил точным выпадом снизу, дотянувшись до челюсти Большого Брата…

Голова Кипятка мотнулась, ноги заплелись.

Он встряхнулся, одним прыжком отлетая на пять шагов, и снова вернулся в стойку. Но совсем не так уверенно, как раньше, и это от глаз Ильи не скрылось. Он подступил, еще чуть-чуть, провел несколько коротких джебов. А бандит, вместо того чтобы приходить в себя и обороняться, вдруг ринулся навстречу.

Скорость, с которой в корпус и голову Вебера посыпались удары, была нечеловеческой. Кое-как прикрываясь локтями, он начал пятиться, выискивая в наступлении противника хотя бы крохотную брешь. Навстречу больше не бил, сразу получив два ответа, чуть не сломавшие лучевые кости предплечий.

Наконец-то заметил, и предположение тут же подтвердила «балалайка»: сконцентрировавшийся на атаках кулаками, Пэн больше не пытался пустить в дело ноги. И тогда Илья прекратил отступление.

В его челюсть тотчас врезался «локомотив», заставив свет в глазах померкнуть, а в грудь ударила каменная ступня, отшвыривая на пару шагов. Расхохотавшись, Квон Пэн бросился в последнюю атаку, намереваясь добить чужестранца…

Кипяток пропустил неловкую отмашку Вебера, проскользнул за его спину, ладонью вцепляясь в кадык и запрокидывая голову. Ударил ступней под правое колено, заставив сибиряка упасть на него, и вдруг полетел…

Больше не защищаясь от сыпавшегося на него града ударов, Илья протянул руки за спину. Сейчас он не видел противника, но боевой сценарий на наноэкране не позволял промахнуться. Схватив рыжего за шею, Леший согнулся вперед, рывком швыряя Кипятка через голову.

И когда тот с грохотом приземлился на металлический пол ринга, сам упал сверху, успев ударить в лицо. Большой Брат на миг потерялся в пространстве. Попробовал достать сибиряка выпадами пальцев в глаза, но его правое предплечье вдруг перехватило настоящими тисками.

Зажимая кисть и локоть Квон Пэна в смертоносный болевой залом, Вебер крутанулся, поудобнее усаживаясь на противнике. Надавил, потянув вверх, и тогда сан шу «Алмазной кобры» вдруг завыл.

«Если кто-то утверждает, что способен терпеть любую боль, – со знанием дела говаривали матерые инструктора Ильи, готовя молодого кадета к работе в московском филиале СБА, – это значит, они никогда не испытывали настоящей боли…»

От жалобного вскрика Квон Пэна замерли все, кто следил за боем. Челюсти отвисали, руки опускались, брови ползли на лбы, а Чи Вай Гао чуть не лишился чувств.

Контролируя каждое движение поверженного Кипятка, Илья усилил давление, демонстрируя полные возможности залома.

– Не… нужно… вырываться… – жадно глотая воздух, просипел он. В глазах плыло, но свою добычу Вебер не отпустил бы даже мертвым. – Дерну вот здесь… и твою руку не соберет ни один пластик в мире… Сдаешься?

Несколько секунд Квон Пэн молчал, извернувшись и глядя в глаза врага снизу вверх. А может быть, несколько минут или даже часов – время потеряло привычную пластичность, превращаясь в абстракцию. В