ускользнув из рук, словно угорь. А еще он утверждает, что именно Йен прибыл на комбайн, чтобы нанести тому ущерб. А Вебер, дескать, его ловить и намерен. Правда, пока безрезультатно…
– Денис Йен не полукровка, уважаемый Квон Пэн, – негромко продолжал чужестранец, сидящий на стуле у входа.
Со всех сторон вокруг русского стояли вооруженные «сорокдевятки», но наведенные в лицо стволы, казалось, советника посла совсем не смущают.
– Он из наших, родом из Новосибирска, где его знают под прозвищем Листопад. Машинист, ломщик. Умеющий пользоваться гримом, как показали недавние события…
Внешне спокойный, Кипяток не находил себе места.
Хотелось сорваться с места, проломить пару челюстей, расстрелять из «дрели» диван, разбить несколько дорогих ваз, наорать на подчиненных. И только невозмутимость, с которой держался русский, не позволяла Большому Брату потерять лицо в присутствии чужака. Он способен убить его, даже несмотря на дипломатические привилегии, но делать это опрометчиво и на глазах такого количества свидетелей не станет точно…
– Я задам тебе те же вопросы, что и Денису Йену, которого ты называешь Листопадом, – процедил Квон Пэн, все еще стараясь улыбаться. – Зачем ты здесь? Почему я должен тебе верить? Какое мне дело до ваших распрей? Каков мой интерес, если я тебя отпущу?
На этот раз босс «Кобры» не стал прибегать к помощи электроники, изучая гостя собственными глазами. Если советник соврет или будет неискренним, Большой Брат сразу заметит это, и тогда – сохрани его рассудок Будда, чтобы не пристрелить русскую собаку на месте…
Вебер какое-то время молчал, взвешивая заданные ему вопросы.
Дерзкий, несдержанный варвар, он вызывал у Пэна смесь неподдельного восторга и искреннего отвращения. Пришел к самому боссу «Союза трех стихий», держа в заложниках его кандидата! А как вызывающе отдал «сорок девятым» захваченный пистолет! С каким бесстрастием держался во время обыска! Неужели не знал, что может больше никогда не вернуться на десятый этаж, где размещено посольство Сибири?
– Не стану пугать тебя, Квон Пэн, – вдруг сказал Вебер, вежливо склоняя голову. – Но если ты вмешаешься в охоту на Листопада и помешаешь мне, пострадает не только этот прокладочный комбайн, но и шаткий мир наших государств. Верно ли я слышал, что «Союз Человека, Небес и Земли» является единственной криминальной структурой в мире, защищающей интересы своего государства?..
«Сорокдевятки» вокруг чужака зашевелились, переглядываясь, а Кипяток закусил губу. Эта белорожая горилла будет указывать ему на интересы «Союза»?!
– Твой человек рассказал мне, – продолжал наглец, не обращая внимания на недовольный ропот, – что Листопад хотел воспользоваться выходом «Кобры» во внутреннюю сеть комплекса. Поймай его, выдай мне и получишь вознаграждение. Сколько ты хочешь? Десять тысяч юаней? Пятнадцать?
Кипяток повернулся, высматривая в толпе рядовых бойцов Триады болезненно бледного Чи Вай Гао. Прищурился, заставив паренька осунуться еще сильнее, перевел многозначительный взгляд на инфорсера Цзи.
– Что еще рассказал тебе
Если диалог с мнимым Йеном походил на игру кошки с умной и изворотливой мышью, то сейчас свою беседу вели два кота – матерые драчуны городских свалок, умеющие постоять за себя. Бронзовая стать, с которой держался чужак, начинала выводить Пэна из себя.
– Не вини его, Большой Брат, – почти по-дружески попросил Вебер. – Я умею спрашивать. Прошу тебя, не усложняй ситуацию. Помоги поймать беглеца. Мы покинем комбайн – и все пройдет, как страшный сон поутру.
Стиснув зубы, Кипяток рассматривал сидящего напротив наглеца. Их разделяло шагов двадцать – босс «Кобры» на диване, его собеседник на стуле в привратной зоне, окруженный пятеркой головорезов. Если тот сейчас попросит чаю, Квон Пэн даже не удивится…
– Ты русский, так? – спросил он, стараясь удержать бушующий в груди жидкий металл злости.
– Сибиряк я. Мои предки еще Ново-Николаевск строили… – с достоинством ответил Вебер. – Ну так что, Большой Брат? Поможешь мне?
Квон Пэн вскочил на ноги, успев заметить, как дрогнули «сорокдевятки», державшие сибиряка на прицеле. Ах, как близко тот сейчас был от смерти…
– Э-э-э… – завыл Кипяток, потрясая ладонями. – Как же вы меня достали за один короткий день! Ты, такой важный! Думаешь, я тебе поверил? А твой Листопад? Денис, мать его, Йен! Вы думаете, что можете издеваться надо мной?! Над Квон Пэном?!
Боковым зрением он разглядел, как отодвигаются с помоста инфорсеры, до того стоявшие за его спиной. Они-то хорошо представляют себе, чем может закончиться припадок босса. В стороны подались даже бойцы, державшие на мушке Вебера – если Большой Брат начнет стрелять в наглого чужестранца, особенно выцеливать не будет, еще своих зацепит…
– Вы приходите в мой дом! – Кипяток больше не сдерживался, вцепившись в рыжие космы, будто хотел их выдрать. – Рассказываете мне старинные притчи! Что-то доказываете, о чем-то просите! И каждый из вас… слышишь, Вебер?!. Каждый из вас пытается меня обмануть! Это на
Он взвыл, обводя воинство убийц и костоломов широким жестом руки. Сложил ладони, приставил ко лбу, с закрытыми глазами поклонился в сторону алтаря.
– О, Будда, воцарившийся в спокойствии и мудрости! Дай мне терпения вынести посланные испытания… – Когда Кипяток вновь взглянул на Вебера, его глаза пылали. – Вы совсем потеряли страх, совесть и уважение, проклятые русские! Будь моя воля, я бы лично повышибал вам зубы! Этими самыми руками!..
Он вскинул перед собой крепко сжатые кулаки. А через секунду Вебер вдруг сумел вставить негромко, но удачно вклинившись в паузу – так, что услышали все, даже сидящие в конце зала машинисты:
– Так попробуй, чего зря языком молоть…
Тишина вдруг обволакивающая все таким плотным покрывалом, что не слышно даже шума вентиляторов, встроенных в потолок. Люди разучились дышать. Они стараются не моргать, чтобы ненароком не спугнуть эту таинственную, сказочную тишину. Повсюду властвует отсутствие самых незначительных, мельчайших звуков.
Так, во всяком случае, показалось Квон Пэну после того, как смысл произнесенных сибиряком слов дошел до его сознания. Бац – и словно проткнули барабанные перепонки в ушах, настолько стало тихо и сумрачно…
– Что ты сказал? – раздельно, чуть ли не по буквам, спросил босс, удивляясь, как его окаменевшая челюсть еще способна двигаться. – Повтори!
– Говорю, что грозен ты, Большой Брат, – снова сопроводив слова вежливым кивком, безмятежно ответил Вебер. – Да только пугаешь зря. Хочешь драться – давай, за мной страха нет. Если я одолею, отпустишь. Ну и Листопада поймать поможешь. Твоя победа будет – уеду с комбайна сегодня же. Все сделаю, как велишь. Еще и компенсацию выплачу за побои твоим людям.
У одного из инфорсеров на радиопередатчике запиликал сигнал вызова, отчего вздрогнули все, даже Кипяток. Офицер тут же выключил рацию и, обливаясь потом, затравленно осмотрелся, словно совершил страшное преступление. Взгляды десятков мужчин, наполнявших убежище, снова вернулись к боссу и его безумному пленнику.
Квон Пэн всматривался в бледное, покрытое легкой щетиной лицо Вебера. Смельчак? Или сумасшедший? Знает ли он, насколько силен Большой Брат в кулачном бою? На что делает ставку?
Просканировав его мысли, сибиряк почесал кончик носа и ответил на молчаливый вопрос:
– Не сошел я с ума, Большой Брат, не сошел. Просто, когда дело заходит в тупик, на Руси часто решают вопрос Божьим судом. С давних времен. Да и у вас наверняка что-то подобное в старину заведено было. Потому и предлагаю драться – вижу же, силен ты в рукопашной. А смелый я такой, потому что правду за собой вижу. С ней не проиграешь…
Кипяток осмотрелся, ловя на себе взгляды подчиненных. Варвар, дикий глупый варвар – вот кто перед
