привести в порядок мысли. Затем, возможно, покушать пряной лапши. И только после этого решать, как сообщить Кипятку, что Денис Йен угодил в неприятности…

Еще до военной академии Илья относил себя к людям, которые сначала взвешивают ситуацию и только потом начинают действовать. Не считал себя ни импульсивным, ни вспыльчивым. Но в ряде случаев «правило оценки» не срабатывало, и тогда на глаза опускалась пелена. Забрало падало, как говаривал батя…

Вероятно, именно это произошло и минувшей ночью, когда Леший бросился спасать незадачливого оператора Бадосу.

Только посмотрите – решил испанец в контрабандиста поиграть, нажиться на местном антиквариате. Лавры Консорциума, дышло ему в промежность, покоя не давали?! Знал ведь оператор, куда суется, и нечего было ради него шкурой рисковать. Какого черта Вебер вообще полез спасать журналиста? Мог бы и ножом получить, если уж откровенно. Да и вообще не за тем в горы шел…

Но люди, пусть даже верующие, готовые принести в жертву другого человека, не заслуживают права именоваться людьми. И Традиция, которой они поклоняются, тоже не несет миру ничего хорошего.

Может, Илья и был идеалистом, еще многого не понимая в этой жизни, но по-другому попросту не умел. Этой ночью рассудительный Леший опять куда-то запропастился, бросившись в атаку неистовым зверем.

Так произошло и сейчас.

Он еще размышлял, не ошибся ли в выборе тактики, а ноги уже несли вперед, набирая скорость.

Спору нет, Листопад замаскировался удачно. Нелепая копна волос, одутловатые щеки, бугристая кожа, измененная форма челюсти. А вот взгляд, пронзительный и хитрый, как и у старшего братца, спрятать машинисту было некуда.

Именно по этому взгляду Илья его и узнал. Разглядел среди прохожих, спускавшихся с широкого арочного моста над пропастью. И не успел пропустить фото через сито «балалайки», как бросился ловить.

Уже потом докумекал, что беглец в его сторону и направлялся. Выждал бы, не стал выдавать себя рывком, тут бы и сцапал. Но «забрало» лязгнуло, прохожие шарахнулись прочь, а Вебер уже летел на мост, полный азарта.

Степан оказался проворен. Удивительно проворен для подростка, проводящего в удобном компьютерном кресле все свободное время. И быстр. Илья только набирал темп, готовясь к прыжку, а Листопад уже находился в десятке шагов от него, лавируя среди китайцев и стремительно удаляясь.

Молниеносного захвата не вышло, и теперь они неслись через коридоры и цеха комбайна, то сокращая, то увеличивая разрыв.

Китайцев попадалось немного – свободные от вахт рабочие еще не успели пресытиться ярмаркой снаружи, каждую минуту отдыха предпочитая проводить на свежем воздухе. Но поштучно-редкие прохожие – и те, сволочи, норовили нырнуть под ноги, будто нарочно затягивая погоню. А может, и впрямь поверили, что обезумевший русский хочет зла их сородичу, решили прикрыть?..

– С дороги! – вопил Илья, даже не понимая, что вопит не по-китайски. – Дорогу дай! Прочь! Стоять, Степка! Поймаю – хуже будет!

От криков поднебесники приседали на пол, закрывая головы руками, но с пути преследователя убраться не спешили. Листопад тем временем отрыв увеличивал все увереннее, мелькая впереди темно-синим пятном комбинезона…

Проскочили военный патруль из двух солдат коменданта Юйдяо. Но те, покупая у торговца сладких жуков на спицах, даже не успели осмыслить происходящее, не говоря уже об участии в погоне.

Наверняка сообщат наверх, мелькнуло в сознании Вебера. Шум затеют, посольство на ноги поднимут. Сейчас это не имело значения. Осталась лишь различимая впереди мишень и он, мерно переставляющий ноги по ярусам неохватного «Муромца».

Листопад, определенно зная дорогу, свернул в рабочие помещения. Скатился по железной лестнице на подуровень, перепрыгнул перила. И сразу, даже не глянув вниз, махнул на соседний балкон. Так смело, словно не заметил, что под тем открывается узкий вентиляционный провал в сварочные цеха.

Илья, оказавшийся на лестнице тремя секундами позже, такого безрассудного геройства себе позволить уже не смог.

В отчаянии наблюдая, как Степан удирает, вскочил на перила, примерился. Сопоставил дистанцию и собственный вес. Высота закружила, к горлу подступил комок… Но он все же прыгнул, на мгновение вспомнив о Светке…

Дотянулся, хоть и грузно, без акробатического изящества. Ударился предплечьями об ограждение, ухватился, рывком перемахнул. Гринивецкий уже скрылся из виду, скользнув в ближайшее ответвление.

– С дороги! – рыча собакой, Илья ринулся за ним, расшвыривая бредущих по балкону китайцев.

Те обиженно голосили, кого-то звали, махали руками, но Веберу было на них искренне начихать. Свернув за беглецом, он очутился на настоящей пешеходной развязке, попасть с которой можно было сразу в пять цехов на разных уровнях.

Заметить парнишку все же ухитрился, это от драки с рабочими и уберегло.

Не успели поднебесники собраться с духом и наброситься на чужака, как тот уже карабкался на следующий подуровень, яростно матерясь.

– Стой, гад! – в отчаянии бросил Илья в спину машиниста, но тут же пожалел о сбитом дыхании.

Вскарабкался на грузовой конвейер, перескочил катящийся под ноги ящик. Спрыгивал уже на соседний ярус, чуть не отбив ноги. Листопад, на преследователя даже ни разу не обернувшийся, проделывал те же действия с грацией циркового гимнаста.

«Связать, – колотилось в сознании Вебера. – Первым делом – связать. С такой прытью его и по горам- то не изловить. Спеленать, как дикую лошадь, а уже потом звонить брату…»

В груди бухало, изо рта вырывалось сопение и хрип. Грязный, задымленный воздух промышленных цехов забивал легкие, мешая сосредоточиться на погоне. Поднебесники что-то визгливо бросали вслед, но их гомон «балалайка» элементарно не успевала переводить. А Листопад уходил все глубже и глубже в ПТК, словно увидел в Илье не специалиста по возврату беглых подростков, а натурального живодера.

Теперь неслись по техническим коридорам.

Людей здесь встречалось еще меньше – лишь выглядывали на шум с постов инженеры и операторы коммуникаций. Зато труб, выпирающих вентилей и щедро размотанных по полу кабелей тут нашлось в достатке – под ноги Лешего легла настоящая полоса препятствий. Легкость, с которой Листопад ее проходил, наталкивала на мысль, что парень готовился к отступлению, старательно просчитывая путь.

Эту версию, чуть позже анализируя марафон, Илья подтвердил. Но еще, причем не в меньшей степени, беглый машинист импровизировал, на 100 % включив чутье затравленного зайца, уходящего от изголодавшейся лисицы. Нырял под трубы, просачивался в узкие щели между распределительными щитами, карабкался по проводам на вертикальные стены.

Вебер, превратившись в автомат для забегов, методично копировал все действия Гринивецкого. Но все же не приближался к объекту ни на сантиметр. Как ни старался. Мышцы начинали гудеть, икры ног сводило, нос плотно законопатило сажей и пылью. Однако он бежал, отказываясь признать поражение…

Оторвался машинист над цементным цехом.

Удача ему сопутствовала? Возможно. Но, вероятнее всего, победило простое соперничество мотивов. Один хотел догнать, выполняя задание. Важное, но все же чужое. Второй хотел выжить. Ради себя. Потому и сиганул…

– Не надо!.. – успел просипеть Илья, вытягивая руку, будто мог силой мысли удержать парня от падения.

…с шестиметровой высоты, точно в проем между узкими переходными трапами для рабочих. Прямо в