Первый мужчина был белым, второй — слегка коричневатым.

— Нам надо поговорить с вами в участке, — заявил коричневатый.

— Вы из полиции?

Мужчина молча предъявил жетон.

— Что вам нужно? — спросил я, сбитый с толку. Все делишки с Арчибальдом Беззаконцем я оставил в своем далеком-далеком прошлом.

— Вы свидетель возможного преступления, — произнес тот, что стоял позади меня.

Я обернулся и взглянул на него. Нос большой, с синеватыми и красноватыми прожилками. Изо рта отвратно пахло.

Коричневатый заломил мне руки за спину и защелкнул на моих запястьях наручники.

— Свидетелей вы не арестовываете, — заметил я.

— Ты, сынок, слишком много кругами находил, — выдал белый коп, пахнув ядовитым зефиром из пасти. — А нам нужны кое-какие ответы, прежде чем решить, будем мы предъявлять обвинение кое в чем или нет.

— Где ордер? — повысил я голос, надеясь разбудить своего соседа. И тут же осекся от короткого сильного удара, нанесенного человеком, которого мне предстояло узнать как Августа Моргантау.

Отвезли меня в участок на Сто двадцать шестой улице. Там весь квартал в обе стороны был забит полицейскими машинами. Меня провели мимо приемной, где сидело много граждан с задумчивым выражением на лицах. На них не было наручников, их не охраняли, из чего я сделал вывод, что тут собрались жалобщики или вызванные по повестке. Зато я в их глазах выглядел настоящим уголовником.

Меня посадили в плексигласовую будку, где полицейский в форме заполнил то, что позже мне предстояло узнать как протокол первичного допроса.

— Имя? — спросил страж.

Я уставился в пол, стараясь избавиться от тошноты, вызванной дыханием Моргантау.

— Имя?

До меня дошло, что от меня требовалось ответить на вопрос. Несправедливость какая-то! С чего это я должен сообщать ему свое имя? Я к ним в гости не набивался.

— Феликс Орлеан, — произнес я, испытывая громадное удовольствие от умолчания своего второго имени.

— Второе имя?

Я покачал головой.

— Номер дела?

— Не знаю. — На сей раз я пытался быть полюбезнее и уже сожалел о детской выходке с утаиванием своего полного имени.

— Ну конечно, не знаешь, дурачок, — ухмыльнулся Моргантау и пнул меня.

— Дело шесть три два два ноль, убийство, — отчеканил коричневатый с круглой физиономией, Тито Перес.

— Обвинения?

— Готовятся, — буркнул полицейский Моргантау.

К будке примыкала плексигласовая стенка с грубо прорезанной в ней дверью. Все края были неровными, а вместо ручки висела гнутая проволока от вешалки. Я представил, как в один прекрасный день полиция осознала, что, доведись кому-то забрести сюда с пистолетом и открыть огонь, окажется очень много жертв, если только не отгородиться от призрачного стрелка пуленепробиваемой загородкой. Вот и понакупили бэушного плексигласа да поврезали его в стены, в двери и во все дыры.

Перес потянул на себя дверь. Она оказалась незапертой, да и не могла запираться, насколько я успел разглядеть. Подталкивая, меня повели вдоль ряда кабинок. За их низко обрезанными стенками сидели мужчины и женщины в наушниках с микрофонами и говорили, обращаясь либо к воздуху, либо друг к другу. Одни в форме, другие нет. Преобладали женщины, почти все белые. В обшарпанном помещении ковер в некоторых местах был протерт так, что пол проглядывал. В кабинках высоченными кипами лежали папки, всюду валялись обрывки розовых и белых бумажек, стояли кружки для кофе, кучками свалены свитера, рубашки и фуражки. Тонированные стенки кабинок были отнюдь не ровными. Некоторых вообще не хватало, какие-то были наполовину попорчены или заляпаны пятнами — результат водного бедствия.

Если таков нервный центр полицейского интеллекта в этой округе, то преступность обещала быть выгодным бизнесом, о котором стоило подумать.

Теперь я понимаю, как неряшливо выглядела полиция. Только в ту ночь, когда я просто-напросто фиксировал то, что попадалось на глаза, разум мой находился в состоянии ужаса. Я собирался, едва добравшись до телефона, связаться с круглосуточной службой отца. Женщину, дежурившую по ночам, звали Бетти. Где бы отец ни был, она обязательно отыщет его.

Меня привели в большую неопрятную кабинку, где очень дурно пахло. Запах был резким и нездоровым. Моргантау уселся за серый стальной стол, рукой указал мне на стул рядом.

— Не могли бы вы снять эти штуки с моих рук? — спросил я.

— Простите, — произнес он с неискренней серой улыбкой. — Положено.

Я приподнял руки, охватывая ими спинку стула, и сел, слегка сгорбившись.

— Моя фамилия Моргантау, а это офицер полиции Перес, — представил он. — Расскажите, что вы знаете о Хэнке Лансмане.

Имя Хэнк на секунду повергло меня в замешательство. Я сдвинул брови, силясь связать его со знакомой фамилией.

— Кончай прикидываться, паренек, — буркнул Перес. — Тебя видели в парикмахерской. Мы знаем, что ты был там.

Мысли роем носились у меня в голове. Откуда им известно, что я там был? Убит ли Лансман? Даже если кто-то и видел меня, то откуда они узнали, как меня зовут? Я никому ничего не говорил. В этой части города я ничего не натворил, у меня здесь даже приятелей не было.

Происходящее едва-едва укладывалось в сознании. Больше всего мною владели страх и неудобство. Неприятный запах от дыхания Моргантау снова стал подбираться к моим ноздрям. При этом он смешивался с резким запахом помещения, что вызывало бурю у меня в желудке.

— Мне нужно сделать телефонный звонок.

— Попозже, — сказал Перес. Голос его звучал мягко.

— У меня есть право… — начал я и осекся, когда полицейский уперся подошвой ботинка мне в пах.

— Я задал вопрос, — выговорил он.

— Человек по имени Арчибальд Беззаконец нанял меня для того, чтобы я повидал четверых людей. Он не объяснял зачем. — Я назвал им имена Локс, Лансмана, Дрексел и Корнелла. — Он поручил мне встретиться с этими людьми и убедиться в том, что они живы.

— И что потом?

— Это все, что он сказал. Велел повидать их. Полагаю, он хотел, чтобы я ему отчет предоставил, но так далеко мы не заходили.

— Что вы должны были сказать этим людям при встрече?

— О чем говорить, не имело значения. Просто убедиться, что я их видел, вот и все. Послушайте. Я ничего про это не знаю. Я обратился по объявлению в газете. Попал на Беззаконца. Он сказал, что ему нужен писец…

— Про Беззаконца мы все знаем, — отмахнулся Моргантау. — И про его писцов нам известно, и про тебя тоже.

— Меня с ним ничего не связывает.