«Как дедушка может быть одновременно и на кладбище, и на небесах?» — спросил он у мамы.
Она вздохнула и скрестила руки на груди: «Этого ты пока не поймёшь».
«Всё я пойму! — воскликнул Бруно. — Тебе надо просто понятно объяснить!»
«Хорошо, — ответила мама. — Тело дедушки на кладбище. Но его душа на небесах, у Господа Бога».
«А что такое „душа“?» — не унимался Бруно.
«Я же тебе сказала, ты этого не поймёшь», — ответила мама и поцеловала сына на ночь.
«Душа — это то, что я так сильно люблю в дедушке?»
Мама задумалась: «Пожалуй, можно и так сказать».
На другой день Ксавер застукал Бруно на кухне, и тот торопливо спрятал что-то за спину. Ксавер дёрнул его за руку и увидел бутерброд с горчицей, который Бруно только что сделал.
«Почему у тебя горчица намазана снизу?» — спросил его брат.
«А иначе дедушка с небес увидит её», — ответил Бруно. Ксавер засмеялся. «Ну и дурак же ты!» — заметил он и выскочил из кухни. Бруно задумчиво ел свой бутерброд с горчицей. Наверное, небо было так далеко, что дедушка не мог видеть, чем намазан бутерброд Бруно. К тому же дедушка плохо видел.
Однако вопросы о душе и Господе Боге не оставляли Бруно в покое.
«А души на небесах живые?» — спросил он у отца.
«Я думаю, да».
«Значит, дедушка на самом деле не умер?»
«Он умер, но в наших воспоминаниях он продолжает жить!» Бруно кивнул. Да, это правда. Стоило ему подумать о дедушке и постараться представить себе, как он выглядел, то казалось, будто бы он вот-вот войдёт в комнату.
«А если я забуду, как дедушка выглядел?» — уточнил Бруно.
Вечером этого же дня отец дал Бруно маленький свёрток в плотной коричневой бумаге. Бруно осторожно развернул его. Это была фотография дедушки. Дедушка смеялся и махал над головой светлой шляпой. Бруно крепко прижал фотографию дедушки к груди и заснул.
У пруда Бруно долго сидел на мостках и всматривался в воду. Дедушка ведь обещал научить его рыбачить. Они решили пойти на пруд в следующее воскресенье, а теперь уже так много воскресений прошло. Тут Бруно рассердился не на шутку. Как дедушка мог так запросто умереть и не сдержать своё слово? Просто так взять и уйти, оставив Бруно одного. Теперь никто не научит его рыбачить, это умел только дедушка. Вырезать маленькие дудочки из веток, подходить совсем близко к пасущейся косуле, собирать в лесу грибы и правильно называть их — всему этому Бруно мог научиться только у дедушки. А он умер. Умер и покинул его навсегда.
Вдруг гнев прошёл, и Бруно стало грустно. Так грустно, что он первый раз со смерти дедушки заплакал.
Бруно дёрнул за рукав папу, который сидел и заполнял какие-то бумаги.
«А я когда умру?»
Папа обернулся и посмотрел ему в глаза.
«Этого я не знаю, Бруно. Никто не знает, когда он умрёт».
«Но я хочу знать».
«Было бы плохо, если бы мы это знали. А ты знаешь, что говорят индейцы?»
Бруно помотал головой и широко раскрыл глаза. Ему было безумно интересно, что делали и что говорили индейцы.
«Живи каждый день так, будто это твой последний день».
Бруно не совсем ясно понял, что имелось в виду, но эти слова ему понравились.
«Сколько душ помещается на небесах?» — спросил он в другой раз.
«Не волнуйся, — ответил папа, — твоя ещё поместится».
«А что будет, когда небеса переполнятся?»
Отец на какой-то момент задумался.
«Некоторые считают, что души возвращаются на землю в новые тела».
«А ты тоже в это веришь?»
Отец пожал плечами: «Не знаю».
Казалось, что после смерти дедушки время в какой-то момент замерло. Только через несколько недель после похорон Бруно почувствовал, что оно вновь пошло как обычно. Всё было как прежде. Папа с мамой работали в поле, Ксавер каждый день ездил в школу, а по субботам на футбол. Жизнь Бруно тоже потекла как прежде. Он поливал грядку с укропом и петрушкой, помогал чистить хлев от навоза, а по утрам собирал в курятнике яйца. Поначалу, что бы он ни делал, Бруно чувствовал глухую боль в груди. Как будто у него маленькая дырка в груди под свитером. Но постепенно она затягивалась. Каждый вечер Бруно смотрел на фотографию дедушки и разговаривал с ним. «Я тебя не забуду», — обещал он дедушке. И казалось, что тот улыбается ему.
Иногда Бруно навещал дедушку на кладбище. Он брал с собой лейку, из которой обычно лил воду на свою грядку, и поливал цветы на могиле. Он вырывал засохшие стебли и убирал нападавшие с каштана листья. Затем он садился у могилки и рассказывал дедушке обо всём, что произошло за последнее время. Иногда ему казалось, что он слышит дедушкин голос. Но это был только шелест ветвей на ветру.
Вначале Бруно часто ходил на кладбище, а потом всё реже и реже. Пока папа однажды не сказал: «Ровно год назад умер дедушка», — и Бруно почувствовал, что боль из груди ушла. Он уже не сердился. Только грустил немного. Когда он думал о дедушке, тот выглядел как на фотографии — улыбающимся и счастливым. И Бруно подумал, что если дедушка там, где он сейчас, счастлив, то и он, Бруно, тоже может быть вновь немножечко счастливым.
Живот у тёти Мицци рос и становился всё круглее. Бруно почти не обращал внимания, но другие об этом говорили днём за обедом или вечером у печки. Однажды Ксавер ворвался в комнату Бруно и сообщил: «У Мицци родился ребёнок!»
Несколькими днями позже в гости пришла Мицци, и на руках у неё лежал какой-то свёрток. Бруно увидел только две крохотные ножки в беленьких носочках, которые выглядывали оттуда. Он вытянулся и встал на цыпочки. Кто-то поднял Бруно, и он смог разглядеть ребёнка. У младенца было сморщенное
